Далекие Шатры

Мардан показался приветливым и знакомым в вечернем освещении, и Аш с удивлением осознал, что рад вернуться сюда. Звуки и запахи кавалерийских конюшен, маленький звездообразный в плане форт и длинная гряда Юсуфзайских холмов, красно-розовая в лучах закатного солнца, уже стали для него родными, и, хотя он собирался приехать поздно, Алаяр ждал на веранде, готовый говорить или молчать в зависимости от настроения хозяина.

В последующие месяцы у Аша было мало времени думать о Белинде и о перипетиях их любви, и выпадали даже такие дни – порой по нескольку подряд, – когда он вообще не вспоминал о ней, а если и видел ее во сне ночью, то к утру все забывал. Он начинал узнавать, как другие узнали до него, что жизнь в Индийской армии, а особенно в Корпусе разведчиков, сильно отличается от представлений, сложившихся у него в Военном колледже в Сандхерсте. Разница эта пришлась Ашу весьма по вкусу, и, если бы не Белинда, он не имел бы никаких поводов для расстройства, а, напротив, имел бы все основания радоваться жизни.

Как младший офицер разведчиков, он ежедневно должен был посвящать значительную часть времени изучению пушту и хиндустани, из которых первый являлся наречием пограничных жителей, а второй – общераспространенным в Индии языком, принятым в Индийской армии. Но хотя Аш хорошо владел обоими языками, он до сих пор не научился читать и писать на них так же бегло, как говорил, и теперь усердно занимался с пожилым мунши и, будучи сыном Хилари, делал большие успехи. Это обстоятельство, следует заметить, не сыграло особой роли, когда он держал квалификационный письменный экзамен – и не выдержал, к великому своему удивлению и к ярости мунши, который доложил о случившемся командующему и сердито заявил, что Пелам-сахиб не мог провалиться: у него никогда еще не было столь способного ученика и, по всей видимости, ошибка допущена со стороны экзаменаторов – может, какая-нибудь опечатка? Бумаги не подлежали возврату, но командир полка обратился к одному своему другу в Калькутте, который, взяв с него обещание не предпринимать никаких действий, разыскал в папках экзаменационную работу Аша и обнаружил там написанное красными чернилами поперек страницы краткое замечание: «Безупречно. Этот офицер явно пользовался шпаргалкой».

– Велите мальчику в следующий раз сделать несколько ошибок, – посоветовал друг командиру.

Но Аш никогда больше не держал экзамена.

В ноябре начались учения эскадрона, и Аш сменил жаркую комнату в форте на палатку на равнине за рекой. Лагерная жизнь с долгими днями в седле и морозными ночами в палатке под открытым небом нравилась ему гораздо больше, чем рутина военного городка, и после заката, когда усталый эскадрон заканчивал ужин и товарищи-офицеры, пресыщенные свежим воздухом и утомленные трудными тренировками, засыпали, Аш присоединялся к группе солдат у одного из костров и слушал разговоры.

Для него это была чуть ли не лучшая часть дня, и за часы, проведенные таким образом, он узнал о своих подчиненных гораздо больше, чем смог бы узнать в ходе обычного исполнения служебных обязанностей, – не только об их семьях и личных проблемах, но и об особенностях их характеров. В свободной и непринужденной обстановке люди проявляют такие стороны своей натуры, каких не обнаруживают в служебное время, и, когда свет костра мерк и лица становились неразличимыми в тени, мужчины обсуждали многие предметы, которых в обычных обстоятельствах не стали бы затрагивать в присутствии фаранги. Разговоры велись на самые разные темы – от проблем отдельных племен до теологических вопросов, и как-то раз один совар из патанов, недавно имевший беседу с миссионером (глубоко озадачившую обоих и не приведшую к взаимопониманию), настойчиво попросил Аша растолковать ему насчет Троицы.

– Миссионер-сахиб говорит, что он тоже верит в единого Бога, – сказал совар, – но что его Бог является тремя богами в одном. Как же такое может быть?

После минутного раздумья Аш взял крышку жестянки из-под печенья, которой кто-то пользовался вместо тарелки, капнул по капле воды в три ее угла и сказал:

– Смотри: вот три отдельные капли, верно? Каждая сама по себе.

Когда все взглянули и согласились, он наклонил крышку так, что три капли стеклись в одну большего размера.

– А теперь скажи, где тут каждая из трех? Теперь здесь только одна капля, но при этом в ней содержатся все три.

Мужчины одобрительно загудели, стали передавать крышку из рук в руки, внимательно разглядывая и высказывая свои соображения, и Аш мгновенно приобрел репутацию великого мудреца.