– Я не намерен ничего захватывать, тем более форты. И не намерен пороть горячку, – горько добавил Аш. – Никто не скажет, что я действовал опрометчиво или не проявил должного терпения. Я собираюсь дать радже столько времени, сколько он захочет, и посмотреть, чье терпение иссякнет первым: мое или его. Или Бхитхора.
– Бхитхора?
– Разумеется. Разве мы не гости княжества? А в качестве таковых разве мы должны тратиться на свое пропитание и прочие нужды? Безусловно, содержать гостей – привилегия хозяина. В ближайшем времени лавочники, земледельцы, скотоводы и все, кто снабжает нас продуктами, топливом и фуражом, потребуют платы. И от нас они ничего не получат, обещаю вам. Раджа и его советники вскоре поймут, что расходы на наше содержание значительно превосходят сумму, которую они с нас требуют, и, возможно, по зрелом размышлении они решат, что для них будет дешевле пойти на уступки.
Впервые за несколько недель Мулрадж рассмеялся, и лица остальных прояснились.
– А ведь верно, – сказал Мулрадж. – Об этом я не подумал. Пожалуй, если мы пробудем здесь достаточно долго, эти вероломные сыновья бесчестных матерей еще и заплатят нам, лишь бы мы убрались поскорее.
– Или возьмут, что хотят, силой? – предположил Кака-джи, уныло мотнув головой в сторону ближайшего форта. – Ну да, сахиб, вы так не думаете, я знаю, и мне хотелось бы разделять ваше мнение. Но я не уверен, что раджа воздержится от применения силы, коли поймет, что не может добиться желаемого мирными средствами.
– То есть шантажом и блефом? – язвительно спросил Аш. – Но таким приемом, как блеф, могут пользоваться оба игрока, отец, какового обстоятельства эти бесчестные макаки не принимают в расчет. Ладно, мы сыграем с ними по их правилам.
Он отказался пояснить свои слова, и, по правде говоря, в тот момент в голове у него не было ни единой мысли, помимо твердой решимости отказать радже во всех требованиях и заставить его выплатить все до последнего гроша. Сейчас Ашу надлежало действовать с оглядкой, хотя бы для того, чтобы показать майору Спиллеру, что он, Аш, сделал все возможное для мирного урегулирования вопроса и проявил терпение, которому позавидовал бы сам Иов. Если эта цель будет достигнута, а раджа по-прежнему останется непреклонным, то Аша едва ли станут винить, когда он пойдет на более действенные меры, дабы образумить сторону жениха. Но что бы ни случилось, он не должен терять самообладания.
Последнему своему решению он едва не изменил через два дня, когда при очередной встрече в Рунг-Махале, созванной для обсуждения «новых предложений», первый министр, снова заставивший их ждать, сообщил в доверительной манере и с глубоко сокрушенным видом, что, еще раз обсудив со жрецами религиозный аспект предполагаемой женитьбы князя на сводной сестре его невесты, они, к несчастью, вынуждены запросить еще более высокую плату за столь великую милость. Он назвал сумму, по сравнению с которой предыдущее непомерное требование показалось почти пустяковым.
– Эти жрецы, они просто ненасытные, – признался первый министр покорным тоном мирянина. – Мы пытались их урезонить, но, увы, безуспешно. Теперь они требуют, чтобы мой господин построил новый храм в качестве платы за их согласие на этот брак. Это возмутительно, но разве он может отказать? Он глубоко религиозный человек и не способен пойти против своих жрецов. Однако строительство храма обойдется очень дорого, так что вы сами видите: у него нет иного выхода, кроме как попросить махараджу Каридкота покрыть расходы, которые придется понести из-за его сводной сестры. Все это в высшей степени прискорбно… – Первый министр сокрушенно покачал головой и развел руками с видом горестного осуждения. – Но что я могу поделать?
На ум Ашу пришло сразу несколько ответов, но вопрос был сугубо риторическим, и в любом случае он не смог бы ответить на него по той простой причине, что боялся дать волю своему языку, ибо эти презренные, самодовольно ухмыляющиеся шантажисты оскорбляли не кого иного, как Джали. Сквозь красную пелену ярости, застлавшую его рассудок, он смутно осознал, что Кака-джи отвечает мягким, исполненным достоинства голосом, и вскоре все они снова вышли на солнечный свет, сели на лошадей и поехали прочь. Но Аш до сих пор понятия не имел, какой ответ получил первый министр.
– Ну и что теперь, сахиб? – спросил Мулрадж.
Аш не ответил, и Кака-джи повторил тот же самый вопрос и изъявил желание знать, как им следует реагировать на последнюю наглость.
Аш вышел из оцепенения и резко произнес:
– Я должен поговорить с ней.
Старик изумленно уставился на него:
– С Шу-Шу? Но я не думаю…
– С Анджали-Баи. Вы должны устроить это для меня, Рао-сахиб. Я должен увидеться с ней. Причем наедине.
– Но это невозможно, – возразил Кака-джи, глубоко потрясенный. – В дороге – да. Там это не имело особого значения. Но не здесь, в Бхитхоре. Это было бы в высшей степени неблагоразумно, и я не могу такого позволить.