Далекие Шатры

Вспоминая тот день, он видел мысленным взором лица и фигуры троих этих мужчин так ясно, словно они во плоти стояли перед ним на платформе: полковник Андерсон и Алаяр, ныне покойные, и Махду, по-прежнему очень даже живой, которого он всего несколько минут назад посадил на поезд и помахал рукой, когда почтовый Бомбей – Барода отъехал от станции. Однако с лицами у них было что-то не так, и в следующий миг Аш сообразил, что именно. Он видел Махду не таким, каким он стал сейчас, – седым, сморщенным и усохшим вдвое против прежнего, – но таким, каким он был, когда полковник Андерсон и Алаяр были живы и все трое казались высокими, сильными и несколько крупнее, чем в натуральную величину. Такое впечатление, будто Махду неким образом присоединился к ним и стал частью прошлого… что, конечно же, нелепо.

Гулбаз, приехавший с ними на станцию, деликатно кашлянул, давая понять, что время идет, и Аш вышел из задумчивости, резко повернулся и быстро зашагал по платформе туда, где ждала тонга, чтобы отвезти их обратно в бунгало.

Часть 6. Джали

36

Пожалуй, Махду повезло, что он уехал. Его тревога за Аша значительно возросла бы, присутствуй он в военном городке двумя днями позже, когда в бунгало Аша прибыл нежданный гость.

В тот день полк выходил на учения, и Аш, вернувшись через час после заката, обнаружил в тени у ворот наемную тонгу и Гулбаза, поджидающего на ступеньках веранды с докладом о посетителе.

– Это хаким из Каридкота, – сказал Гулбаз. – Хаким Рао-сахиба, Гобинд Дасс. Он ждет в доме.

Да, это действительно был Гобинд. Но внезапный приступ ужаса, от которого у Аша замерло сердце, когда он услышал имя врача, разом прошел при виде гостя. Аш увидел перед собой не вестника, присланного сообщить дурную весть, что Джали больна, или при смерти, или просто терпит жестокое обращение со стороны мужа. Гобинд был, по обыкновению, элегантен, спокоен и благодушен. Он объяснил, что направляется в Бхитхор по настоятельной просьбе Шушилы-рани, которая беспокоится о здоровье своего супруга и не доверяет личному врачу раны, престарелому господину семидесяти восьми лет от роду, чьи методы, утверждает она, устарели на несколько веков.

– А поскольку сама рани наконец понесла и сейчас должна быть избавлена от лишних волнений, – сказал Гобинд, – мой господин Рао-сахиб не счел возможным отказать ей в просьбе. Посему я направляюсь в Бхитхор, хотя не знаю, смогу ли помочь и позволят ли мне помочь: вряд ли собственные хакимы раны примут с распростертыми объятиями чужака, приглашенного лечить их пациента.

– Так, значит, он серьезно болен? – спросил Аш с надеждой.

Гобинд пожал плечами и выразительно развел руками:

– Понятия не имею. Вы же знаете Шушилу-рани. Она вечно поднимает шум из-за самой незначительной болячки или малейшего неудобства и, скорее всего, сейчас делает то же самое. Тем не менее меня послали посмотреть, чем я могу помочь, и наказали оставаться в Бхитхоре, пока нужда в моих услугах не отпадет.

В сопровождении всего одного слуги, толстого, туповатого с виду мужлана по имени Манилал, Гобинд добрался до Бомбея, а оттуда двинулся к месту назначения через Бароду и Ахмадабад.

– Рао-сахиб знает, что вас перевели сюда, и велел мне поехать этим путем, сказав, что его племянницы рани будут рады услышать новости о вас, а вы, в свою очередь, пожелаете узнать новости о ваших каридкотских друзьях. Вот письма: Рао-сахиб не доверяет общественной почте, а посему доверил послания мне, строго-настрого наказав отдать их лично в руки вам, и никому другому… что я и делаю.

Он привез три письма: кроме Кака-джи, Ашу написали также Джоти и Мулрадж, пусть и коротко, потому что все новости, сказали они, сообщит ему Гобинд. В письмах последних двух не содержалось ничего такого, что нельзя было бы прочитать вслух любому: Джоти писал в основном об охоте и лошадях, а заканчивал фривольным описанием британского резидента, которого, похоже, невзлюбил по той пустяковой причине, что сей господин носил пенсне и смотрел на мальчика свысока, а Мулрадж просто передавал наилучшие пожелания и выражал надежду, что Аш изыщет возможность навестить их в следующий свой отпуск.

Зато письмо Кака-джи представляло значительный интерес. Ознакомившись с ним, Аш понял, почему Кака-джи предпочел передать его с таким надежным человеком, как Гобинд, а не посылать по общественной почте, а также почему он посчитал нужным отправить Гобинда в Бхитхор через Ахмадабад.

В первой части письма более подробно излагались обстоятельства, в общих чертах обрисованные Гобиндом: настоятельная просьба Шушилы прислать врача, которому она может доверять, и необходимость исполнить эту просьбу, продиктованная нынешним положением Шушилы. Далее следовала обращенная к Ашу просьба помочь Гобинду с лошадьми, проводником и всем прочим, что еще может понадобиться для благополучного путешествия хакима в Бхитхор; деньги на покрытие всех расходов находятся в распоряжении Гобинда.