Далекие странники (ЛП)

Вэнь Кэсин решил проследить за непонятной фигурой и пристроил к этому делу Гу Сян. К своему удивлению, он тем же вечером попал на блестящее представление в заброшенном, продуваемом всеми ветрами храме. Нищий явил редкие боевые навыки и завидную сообразительность — людей с такими способностями в цзянху можно было перечесть по пальцам одной руки.

Вэнь Кэсин и сам не понимал, почему так заинтересовался этой тёмной лошадкой: из разумной предосторожности или из праздного любопытства? Трудно не заскучать, пребывая на вершине в гордом одиночестве. Стоит встретить хоть кого-то необычного — и покоя не будет, пока не раскроешь его секрет. Вэнь Кэсин учитывал это, когда увязался за случайным встречным, но не мог и подумать, что минутное решение неразрывно свяжет их жизни.

Вэнь Кэсин преследовал таинственного незнакомца всю дорогу от разрушенного храма в безвестной глуши до озера Тайху. Опекаемого мальчишку, который только и умел, что лить слёзы, полагалось передать Чжао Цзину, Мечнику Цюшань — заклятому врагу Вэнь Кэсина.

Шутя и препираясь с проходимцем, продавшимся за лян серебра, Вэнь Кэсин время от времени задумывался: не подними он тину со дна застоявшегося болота под названием цзянху, мог бы Чжан Чэнлин до старости лодырничать в своём поместье? Пусть бы люди посмеивались за спиной героя Чжан Юйсэня — мол, от тигра родилась собачонка! — главное, что у бестолкового сына был бы отец. При живых родителях и семейном благополучии ворота дома надёжно защитили бы глупого мальчишку от обидной молвы.

В груди Вэнь Кэсина теснились демоны, стыд и насквозь промёрзшее сердце. Не смея выдать ни одно из своих запутанных чувств, он махнул рукой на последствия и прицепился к бродяге А-Сюю. Даже догадавшись о прошлом спутника, Вэнь Кэсин не мог его понять и всё глубже увязал в предположениях. Если в недавнем прошлом этот непостижимый человек обладал высоким статусом и пугающей властью, то как он понял, что пора уходить, не оглядываясь, и как выбрался сухим из воды? Можно ли после долгих лет кровопролития, похожих на кошмарный сон, сохранить живое сердце?

Когда они с А-Сюем угодили в пещеру-ловушку с «Жёлтым источником», Вэнь Кэсин не удержался от соблазна предложить ему осколок Кристальной брони, но натолкнулся на аккуратный отказ. Позже Вэнь Кэсин попытался обездвижить хитрого паршивца и нечаянно почувствовал шевеление вбитого в его тело гвоздя. Если поэты воспевают красоту, то воины — непобедимость и мощь. Ради чего понадобилось сковывать свои силы таким чуждым и вредоносным предметом? На вид А-Сюй был хилым и болезненным — и смотреть-то не на что! Но Вэнь Кэсин чувствовал, что образ этого невзрачного странника сразу и намертво отпечатался на мягкой изнанке его сердца.

Тем временем спектакль продолжался. В конце концов даже Ядовитые скорпионы не остались в стороне. Герои и подонки всех слоёв общества стремились разыграть каждый своё представление, пока маленькая сцена не переполнилась до краёв.

А Вэнь Кэсин отправился дальше с безвестным скитальцем, чтобы доставить Чжан Чэнлина к благородным семьям, поборникам «традиционных добродетелей». Доро́гой он наблюдал за попытками А-Сюя обучить подопечного боевым искусствам, и однажды не утерпел — так захотелось продемонстрировать собственное мастерство! Показав мальчишке пару простых связок, Вэнь Кэсин никак не ожидал, что А-Сюй по нескольким изменённым до неузнаваемости приёмам опознает технику меча Цюмин. Небо и земля столь безграничны, а цзянху столь обширен. Кто мог помнить о покойных родителях Вэнь Кэсина — случайных странниках, столь же мимолётных, как падающие звёзды?

А-Сюй помнил.

Внезапно, посреди бескрайнего мира, отыскался крохотный пятачок земли,^[489] чтобы вместе с кем-то посидеть у костра и вспомнить супружескую пару, которая для остальных людей ничего не значила. Сквозь шум ветра и стрекот цикад Вэнь Кэсин прислушивался к мягкому голосу собеседника:

— Ты не познаешь ни истинную любовь, ни искреннюю привязанность и рискуешь остаться в полном одиночестве, остерегаясь всех и каждого. Разве найдётся участь печальнее? Видишь ли, быть плохим человеком может оказаться слишком больно.

В тот момент у Вэнь Кэсина возник внезапный порыв излить пережитые страдания и выплеснуть груз обид перед нежданно обретённым наперсником. Но он не посмел, лишь вплёл несколько правдивых слов в одну из своих путаных, невразумительных историй, похожих на словоблудие Цинь Хуэя.^[490]

«Слишком больно, — мысленно повторял Вэнь Кэсин, — быть негодяем может оказаться слишком больно… Отчего мы не пересеклись десятью годами раньше, А-Сюй? Теперь я нечто среднее между человеком и призраком, а ты страдаешь от ран, и дни твои сочтены. Отчего этот мир устроен так, что дома рушатся, счастливые семьи разлучаются, а родственные души сокрушаются о запоздалой встрече?».

Время течёт, герои доходят до конца пути, красавицы теряют очарование... Насколько это сложно — следовать по жизни за велением сердца?