Далекие странники (ЛП)

Привычное в их обществе знакомство происходило примерно по одной схеме. Сначала один говорил: «Я такой-то, из знаменитой школы кунг-фу такой-то, ученик того-то». Второй на это отвечал: «О, действительно большая честь встретиться с вами! Ваш шифу — уважаемый друг моего шишу».^[61] Затем собеседники поздравляли друг друга с обретением драгоценной дружбы и продолжали выражать почтение общим знакомым.

Нарушение общепринятого ритуала, как в случае с Чжоу Цзышу, вызывало подозрения. Хуже того, это означало продолжение назойливых попыток раскрытия таинственной личности чужака. Иначе благородные герои не смогли бы спать спокойно.

- - - - -

Поздно ночью под убывающей луной Чжоу Цзышу распахнул глаза. Гвозди напомнили о своем присутствии в назначенный час, но он лёг спать засветло и успел хорошо отдохнуть. Наплыв боли был слабым, и у Чжоу Цзышу оставалось достаточно времени, чтобы восстановиться перед следующим приступом.

Было бы грубо уйти, не попрощавшись, и после коротких колебаний он оставил две записки.

Первая назначалась Чжан Чэнлину: «Исполинами синими горы, изумрудными водами реки».^[62]

Чжоу Цзышу с удовлетворением записал эту цитату, чувствуя себя настоящим странником цзянху, свободным в выборе направлений.

Вторая записка адресовалась Чжао Цзину, она тоже содержала всего одну фразу: «Благодарю за радушный приём».

Чжоу Цзышу положил оба листка под чайник на столе и, легко выпрыгнув через окно, взлетел на крышу.

Полосатый котёнок,^[63] который в это время крался по черепице, настороженно замер и широко распахнул глаза, пытаясь отследить в ночной пустоте мимолётную тень. Не успев ничего разглядеть, котенок в замешательстве поджал уши и опрометью метнулся к кухне.

Чжоу Цзышу покинул дом Чжао без предупреждения и был уверен, что его уход остался незамеченным. Он совершенно не предполагал, что на лесной тропинке в одном ли от поместья наткнётся на человека, всем видом выражавшего нетерпение от ожидания его персоны. Глянув на этого человека, Чжоу Цзышу ощутил уже привычный укол раздражения. Вэнь Кэсин улыбнулся и сложил руки в приветствии:

— Ах, какая приятная случайность, Чжоу-сюн! Судьба снова свела нас. Сколько раз мы ненароком сталкивались под светом луны? Наши сердца и души связаны — не иначе.

Чжоу Цзышу изобразил радость от встречи и согласился:

— Поистине случайное совпадение! Не так ли, Вэнь-сюн?

А сам подумал: «Совпадение? Скорее, чума^[64] на мою задницу!».

Вернув приветствие коротким кивком, Чжоу Цзышу покрутил головой и не удержался от вопроса:

— Ты сегодня без девы Гу?

Вэнь Кэсин ответил прямо:

— Девчонка слишком медленно ходит — лишняя помеха в пути! Таща её за собой, я рисковал разминуться с выдающейся фигурой… С выдающимся и необычайно неуловимым Чжоу-сюном.

Улыбка Чжоу Цзышу застыла. После долгого молчания он всё же откликнулся:

— Если этого бесполезного нищего называть выдающимся, кем тогда являются такие люди, как Древний Монах с горы Чанмин, Король Ядов из дворца Гуаньинь Южного моря или Хозяин Долины призраков с хребта Цинчжу?

Вэнь Кэсин многозначительно посмотрел на него:

— Древний Монах отрёкся от мирских дел — ему важен исключительно путь совершенствования. Король Ядов, говорят, растворился в цзянху, даже след простыл. Хозяин Долины призраков — не менее сомнительная и скрытная фигура. Неясно, можно ли отнести его к «людям» и стоит ли учитывать?

Вслед за этим они наградили друг друга пристальными взглядами и приторными улыбками.

Чжоу Цзышу первым отвел глаза.

— Этот Чжоу^[65] всего-навсего бедный бродяга! Не понимаю, почему Вэнь-сюн решил неотступно следовать за мной. Я определенно недостоин столь пристального и безраздельного внимания.

Вэнь Кэсин ответил с такой радостной беззаботностью, словно встретил старого друга на весенней прогулке средь бела дня:

— Правда? Тогда почему бедный бродяга Чжоу-сюн не захотел отдохнуть подольше в богатом поместье Чжао? Тайху знаменит красивыми пейзажами, бродить здешними тропами одно удовольствие. А ты спешишь убраться подальше, даже не осмотревшись!

— У меня было время насладиться местными видами, — заверил Чжоу Цзышу. — Я не хочу злоупотреблять чужим гостеприимством и доставлять лишние хлопоты главе Чжао. Что может быть общего у благородного героя и безродного скитальца вроде меня? Я оказал услугу за кусок серебра, это не должно перерасти во что-то большее, — он выдержал паузу, а потом добавил для ясности: — Сопровождение молодого господина Чжана имело целью накопление добродетелей. Надеюсь, в загробном мире Яньван чуть смягчит за это мою кару. О большем и не мечтаю.

— Накопление добродетелей — поистине достойное занятие, — уважительно покивал Вэнь Кэсин. — Как славно, что Чжоу-сюн разделяет со мной это высокое устремление! Так уж повелось, что мои единомышленники всегда блистали исключительной красотой. Теперь становится ясно…