Далекие странники (перевод новеллы)

Тем временем красавица обвела персиковыми очами помещение таверны и поднялась на второй этаж. Направляясь к их компании, она остановила томный влажный взор на Чжоу Цзышу и, плавно приблизившись, изящно поклонилась ему, ни на кого больше не глянув.

— Желает ли господин угостить меня вином?

Незнакомка распространяла сладостное благоухание и вся была подобна божественному персиковому цветку, потрясающему своим совершенством. Но, прежде чем Чжоу Цзышу успел ответить, из-за его спины вылетела рука, ограждая от женщины. Без малейшего стеснения другой рукой Вэнь Кэсин молниеносно выудил из одежд Чжоу Цзышу кошелёк и на глазах у всех спрятал у себя за пазухой. А затем невозмутимо ответил красавице:

— Боюсь, что нет.

Примечание к части

∾ Маньтоу — паровая пампушка, булочка из дрожжевого теста, приготовленная на пару.

∾ Гунцзы (公子) — молодой господин, букв. «сын дворянина» «сын общества».

∾ Люхэ (六 合) — шесть гармоний.

∾ Богомол ловит цикаду, не замечая позади чижа — «螳螂捕蝉，黄雀在后», пословица о человеке, который видит быструю выгоду, не замечая бóльшей опасности.

∾ «История о двух сливах, убивших трёх генералов» — Цао Вэйнин перепутал сливу с персиком. Отсылка к «二桃杀三士» — «Два персика, убившие трех генералов» из «Весны и осени Учителя Яня» (V–IV вв. до н.э.).

∾ «Река трупов» — отсылка к «逝者如斯夫», или «Всё уходит, как эти воды, всякий день и всякая ночь» — известная цитата Конфуция. Цао Вэйнин неверно истолковывает «逝者» — «вещи, которые проходят» (т.е. «течение времени» в контексте) как «трупы».

∾ «Однажды в сновидении уже пожилой Лао Цзы...» — Цао Вэйнин приписывает Лао Цзы перевранную цитату Конфуция.

∾ «Проклятый повелитель призраков Вэнь...» — первоначальное оскорбление: «презренная чума восьми поколений». 瘟 (wēn) — «чума», омофон фамилии Вэнь Кэсина.

∾ «Ничего не вижу, ничего не слышу…» — отсылка не к пословице о трёх обезьянах, а к наставлению Конфуция о самоограничении: «非礼勿视，非礼勿听，非礼勿言，非礼勿动», или «не видеть того, что не положено, не слышать того, что не положено, не говорить того, что не положено, не трогать того, что не положено».

* — Пример персиковых глаз: https://bit.ly/3EGajRD

Том 2. Глава 35. Зелёная Лиса

Чжоу Цзышу обернулся, рассматривая возникшую перед ним красавицу.

— Госпожа, этот скромный человек знаком с вами? — выражение его лица стало нежным, а в голосе появилась мягкость.

Красавица засмеялась.

— Вы не захотите угощать меня выпивкой только потому, что мы не знакомы?

— Отчего же? — улыбнулся Чжоу Цзышу. — Если того пожелает ваша душа, я не только вином готов вас угостить, но и кровью и плотью. Подавальщик! Принеси кувшин лучшего вина.

Чжоу Цзышу поднял глаза на злющего Вэнь Кэсина и, мгновение поколебавшись, добавил:

— Запиши на его счёт.

Гу Сян впервые в жизни увидела, как на лице её господина расцветают всевозможные оттенки красного, и сразу почувствовала, что трапеза того стоила.

Красавица расхохоталась, трепеща, словно цветок на весеннем ветерке. Как будто серебряные жемчужины зазвенели о дно нефритовой чаши. Музыка Цинь Суна Зачаровывающего растеряла бы всё пленительное колдовство, состязаясь с этим грудным смехом.

Вскоре принесли вино, и Чжоу Цзышу вежливо предложил:

— Прошу, угощайтесь, госпожа.

Незнакомка коснулась его плеча лёгкими, как лепестки, пальчиками, и ласково шепнула:

— Не волнуйтесь. Я уйду, как только допью.

Чжоу Цзышу разочарованно охнул, и на его лице отразилось разочарование.

— За этим столом действительно нет лишнего места, — скептично отметил Вэнь Кэсин.

Красавица искоса глянула на него и быстро осушила свою чашу. Даже это движение покоряло изяществом — ни единого изъяна в манерах! Зрачки Чжоу Цзышу были прикованы к чудной незнакомке, словно он не хотел упустить ни единого её жеста. Женщина поставила чашу на стол и чуть наклонилась, нежно проведя кончиками ногтей по его щеке.

— Мне пора. Пойдёте со мной?

Не проронив ни слова и даже не оглянувшись на своих спутников, Чжоу Цзышу поднялся и последовал за чаровницей. 

Раздался хруст — это переломились надвое палочки для еды в руках Вэнь Кэсина. Гу Сян и Чжан Чэнлин опустили головы ниже, привычно делая вид, что ничего не замечают. Но Цао Вэйнин кипел от праведного гнева. Он задыхался, разевая рот, как вытащенная из воды рыба, и указывал пальцем вслед быстро сговорившейся парочке.

— Это такая… Такая несправедливость! — наконец подобрал слова Цао Вэйнин. — Чувства Вэнь-сюна к Чжоу-сюну так глубоки и чисты! Почему же Чжоу-сюн предпочёл… предпочёл красоту?

Цао Вэйнин снова растерял слова и умолк, сообразив, что ляпнул не то. Вообще-то, он собирался сказать: «предпочёл братским узам красивую женщину», но так вышло бы ещё хуже.

Как бы то ни было, Цао Вэйнин проявил сочувствие, и Вэнь Кэсин живо повернулся к нему. В кои-то веки глупый мальчишка не раздражал его своей болтовнёй. Казалось, Вэнь Кэсин был растроган до слёз. Гу Сян прикусила язык и держалась из последних сил.

Цао Вэйнин немного подумал и прервал молчание: