Далекие странники (перевод новеллы)

Если мир так непредсказуем, а чужая душа — потёмки, если нельзя положиться на самых близких людей и давних товарищей, кому вообще можно доверять? 

Вэнь Кэсин коротко вздохнул и окинул взглядом окружающих, потом отвёл глаза и отправился к себе. Но Чжоу Цзышу задержался во дворе.

— Иди-ка сюда, малыш, — подозвал он Чжан Чэнлина. 

Мальчик с силой потёр глаза, которые тут же наполнились новыми слезами. Чжан Чэнлин знал, что наставнику не нравится, когда он распускает нюни, но не мог ничего поделать. 

— Ши… Шифу, я не хотел плакать, — попытался он извиниться между всхлипами, — я просто... просто... я скоро приду в себя... 

Но шифу не стал, как обычно, требовать стойкости. Вместо этого он протянул руку и обнял мальчика. Сквозь тонкую ткань лёгкого плаща, наспех накинутого на плечи Чжоу Цзышу, просачивалось тепло его тела. Чжан Чэнлин уткнулся носом в грудь наставника и немного успокоился, почувствовав, что прислонился к горе, которая никогда не пошатнется. Пусть нерушимые узы между великими орденами обернулись ложью и предательством,^[442] но случайное знакомство переросло в нерушимую связь. 

Цао Вэйнин потянул Гу Сян за руку, и они тихонько удалились. Гао Сяолянь судорожно перевела дыхание и в глубоком смятении вернулась в свою комнату. Во дворе остались только учитель и ученик.

Наблюдая за ними через окно, Великий Шаман не удержался от вопроса:

— Это тот глава Чжоу, которого мы знали? Давно ли он сделался настолько…

Седьмой Лорд тихо усмехнулся и то ли ответил, то ли порассуждал сам с собой:

— Разве Цзышу когда-нибудь был другим? Перед Лян Цзюсяо он разыгрывал строгого отца и старшего брата в одном лице, но тайком всегда прикрывал младшего. Жаль, Цзюсяо так и не оценил этого. 

Великий Шаман повернулся, чтобы посмотреть на своего спутника. Свечи в комнате не горели, и темнота почти полностью скрывала Седьмого Лорда. Лунный свет выхватывал из мрака не более четверти его ослепительно-прекрасного профиля.

— Если назвать Цзышу кладезем добродетелей, боюсь, он первый это оспорит, — предположил Седьмой Лорд. — Но назвать его подлецом… Цзышу совершал ужасные поступки, за которые небеса могут покарать в любой момент. Но он совершал их по долгу службы и никогда — из личной неприязни или жажды наживы. 

Седьмой Лорд едва заметно вздохнул, а затем толкнул дверь и вышел, прихватив в потёмках какую-то вещь. Длинными шагами он пересёк двор и перебросил свою ношу Чжан Чэнлину. Мальчик неуклюже поймал подарок и замер от изумления: в его руках оказался меч. Только после разрешающего жеста шифу Чжан Чэнлин осмелился извлечь клинок из ножен. Лезвие было необычайно широким, вдвое шире, чем у меча Цао Вэйнина. От тёмного металла веяло суровой мощью, он не блестел, но распространял приглушённое сияние и был окутан тяжёлым дыханием кровавой бойни. Заточка явно делалась с расчётом на отчаянную резню. По весу оружие было вдвое или втрое тяжелее обычного меча. На рукояти виднелась гравировка: «Дахуан».^[443] 

— Один подчинённый вручил мне этот клинок, чтобы я не бездельничал всё свободное время, — сказал Седьмой Лорд Чжан Чэнлину. — Меч превосходен, но я дрянной мечник. Для меня такое оружие тяжело и громоздко. Тебе оно лучше подойдет. 

Чжан Чэнлин только охнул. Он растерянно моргал покрасневшими от слез глазами и никак не мог придумать ответ. 

— Славный меч должен принадлежать герою, даже если величие этого героя лишь в будущем, — пояснил Седьмой Лорд. — Я в этом смысле безнадёжен, так как собираюсь дожить свой век богатым бездельником. Спокойно пользуйся мечом и постарайся его не подвести. 

Чжоу Цзышу кивнул со всей серьёзностью:

— Наша глубочайшая благодарность Седьмому Лорду.

В ответ он услышал лёгкий смех.

— Сколько лет мы с тобой дружим? ― спросил Седьмой Лорд, искоса глянув на Чжоу Цзышу. — Мы вместе сражались и рисковали жизнями. Почему же ты всегда так зануден со мной, если можешь шутить и веселиться с другими? 

Чжоу Цзышу осёкся и уставился на него во все глаза. Седьмой Лорд, махнув рукой, отправился спать.

— Цзышу, я больше не князь Наньнина! Да и ты уже не на службе, — бросил он через плечо. — При твоём проницательном уме давно следовало это уяснить.

Чжоу Цзышу опешил от таких слов, а потом неожиданно ухмыльнулся.

— Седьмой Лорд так неотразим, что веселиться с ним себе дороже! — выкрикнул он. — Боюсь, от таких шуток у меня дома перевернётся кувшин с уксусом.^[444]

Седьмой Лорд замер и оглянулся, но не в гневе, а в растерянности. Пару мгновений он разрывался между смехом и неловкостью, но в итоге просто покачал головой, признав поражение, и скрылся за дверью.