Далекий светлый терем (сборник 1985)

— В бой не пойдем, — отрезал Ахилл. Его глаза метали молнии. — Чужими руками жар загребать? Не-е-ет, придется напомнить, чего мы стоим!

Он опустился было на скамью, но злая энергия подбросила, он в бешенстве заметался по тесному помещению.

— Князь, — встревожился Петрок, — мы же обещали…

— Да, — взревел Ахилл, — но они сами нарушили договор! Мне не добыча нужна, честь задели!.. Жалкие трусы, льстецы! Как умоляли, как упрашивали о помощи!.. Знали же, что без нашей помощи, без нашего оружия им не взять не только Трои, но и жалкого хлева!

— Князь…

— Молчи! Ищешь новые высокие истины, а тут говорят старые простые: честь, достоинство. Ты там растекайся мыслью по древу, но и на жизнь оглядывайся!

— Князь…

— Все! — отрезал Ахилл. — С кораблей посмотрим, чего они без нас стоят. Посмотрим с кораблей! На берег — ни шагу!

За ним, закусив губу, молча наблюдал Аристей. В этом первом бое с троянцами был ранен всего один россич. Молодой, горячий, он вырвался далеко вперед, удары медных жал напрасно пытались просечь булатные доспехи, но одно острие попало в прорезь для глаз… Молодой воин никогда уже не увидит солнца.

Через несколько дней троянцы поняли, что мирмидоняне в боях не участвуют. От сопротивления перешли к атакам, и один за другим гибли ахейские герои. Все новые отряды выплескивались из стен Трои, ахейцы отступали…

После жестоких поражений к Ахиллу потянулись делегации от Агамемнона. Последнюю возглавил Нестор. Он обещал нагруженные золотом корабли, возврат всей добычи, даже руку дочери Агамемнона.

— Жена у меня есть, — ответил Ахилл враждебно, — есть и сын. А на золото я не падкий, не за ним привел воинов!

Посланники ушли ни с чем, на корабле Ахилла воцарилось тяжелое молчание. Петрок низко склонился над записями, Аристей меланхолично штопал порванную в первом бою рубашку.

— Вступила обида девою на землю Троянскую, — сказал он невесело. Нужно ему было бабу красть! Как будто девок не было.

Петрок поднял голову, сказал задумчиво:

— Вступила обида девою на землю Троянскую… Хорошо сказал! Это о Брисеиде, которую Агамемнон отнял у Ахилла?

— Хоть о Брисеиде, хоть о Елене, — ответил Аристей безучастно. Из-за баб великие возникают обиды, великие распри! Иной раз целые народы гибнут…

Ахилл лежал на медвежьих шкурах, забросив руки за голову. К разговору он прислушивался лениво, но тут вмешался:

— Ты не прав, воевода! Чему парня учишь? Не из-за баб, то — повод… Все куда скучнее. Но песни будут! Сегодня я слышал одну… Аристей, что с тем воином, что глаза потерял? Его Бояном кличут вроде?

Аристей коротко взглянул, заколебался.

— Да, Боян… Ахейцы его прозвали Омир, что по-ихнему означает слепец… Тосковал парень, но если по чести, то, может, и лучше, что ему глаза выбили, Лучше песни складывать будет.

Ахилл вскочил, лицо его налилось кровью. Он задыхался от ярости, рука шарила на поясе, отыскивая меч.

— Зверь!.. Как ты… Да разрази тебя Перун за такие слова!

Аристей отпрыгнул к двери. Он побелел, напрягся.

— Князь! — заговорил он предостерегающе. — Князь!.. Помни, ты не простой воин, а князь! Ты должен мыслить иначе, ты должен видеть главное! Кем бы остался этот воин, будь по-прежнему с глазами? Храбрым рубакой, который в конце концов погиб бы где-то, а если бы и прожил долгую жизнь, то опять же — на поверхности жизни: принимая удары и нанося их сам!.. А так ему откроется глубина. Не разумеешь? Они, эти слепцы, видят суть вещей. Силы у него в избытке, а куда расходовать теперь? Пока был цел, я учил его правилам певца! Певцами, князь, рождается много, да мало кто становится. По мелочи живем, а он теперь руками-ногами ничего не сможет, только голова да язык остались! Будь уверен, всю оставшуюся силу бросит в святое ремесло певца!

Ахилл дышал тяжело, ярость утихала медленно, в глазах еще вспыхивали горячие искры.

— Сегодняшняя песня была его? — спросил он хрипло.

— Да.

— Ладно, — сказал он. Тяжело опустился на ложе из шкур, сказал с болью: — Ты прав, но ты жестокий человек… Сварог щедро тебя одарил, но клянусь небом, в твоих песнях много ума, и мало сердца, потому их в народе забудут скоро!

Аристей холодно наклонил голову. Он был уязвлен.

— Для государства важнее моя правильная политика чем мои поэмы.

— Я в этом не уверен, — буркнул Ахилл и поспешно отвернулся, чтобы не слышать возражения воеводы, который всегда побеждал в спорах.

Троянцы в новом жестоком бою разгромили ахейцев наголову. Россы со своих кораблей угрюмо смотрели, как, преследуя бегущих, троянцы убивали их в спину, усеивали трупами бескрайнее поле, а затем и все побережье.

В отчаянии ахейцы бросили лагерь, спасались на кораблях. Часть троянского войска осталась грабить лагерь и добивать защитников, другие попытались с ходу ворваться на корабли. Завязалась жестокая сеча, на корабли полетели факелы. Первым вспыхнул корабль Агамемнона, огонь охватил паруса.

Петрок не выдержал, ринулся к Ахиллу;

— Князь, дело общее! Давай выступим!

Ахилл отрезал:

— Нет.

В сторонке Ярослав, воевода с другого корабля, сказал горестно: