Далекий светлый терем (сборник 1985)

Сзади крикнули. Он судорожно обернулся, сглатывая слюну от страха. Там чернел берег, борт корабля почти терся о толстые бревна причала, переходной мостик был совсем коротким. На корабле замерли в строю рослые широкоплечие воины, тяжеловооруженные: поверх кольчуг — булатные панцири, на поясах длинные мечи с широкими лезвиями, у каждого третьего — клевец или булава.

С берега к причалу спускался человек, одетый просто, в белой вышитой рубашке, только пояс оттягивал тяжелый меч. Воины вытянулись, и Вадим тоже почему-то подобрался, замер.

Человек в белой рубашке ступил на причал, остановился, зорко всматриваясь в воинов. Был он выше среднего роста, с могучими литыми плечами, длиннорук, грудь была так широка, что там поместилась бы наковальня, зато вместо пояса ему мог бы послужить девичий венок.

Вадим встретился с ним взглядом, вздрогнул, вытянулся. Сердце разрывало частокол из ребер. Святослав!

Голова князя, чисто выбритая и загорелая, блестела под солнцем, лишь длинный клок волос свисал с макушки на левую сторону, где в ухе блестела золотая серьга с бриллиантом. Глаза князя магнетически приковывали взгляд, ярко-синие, блестящие. Вадим жадно пожирал глазами сильное волевое лицо, твердо выкованные губы, суровые складки у рта… Вот он каков, великий воитель, разгромивший могучий Хазарский каганат, что брал дань с Руси, навеки стерший хазар с лица земли и со страниц истории, выведший Русь в число сильнейших государств Европы!

Рядом с Вадимом кряжистый могучий воин, с восторгом глядя на князя, внезапно ударил рукоятью меча в щит, сипло заорал:

— Слава князю! Слава!

Море дрогнуло от страшного крика дружины:

— Слава!

Святослав властно поднял руку, все стихло. Кряжистый воин преданно смотрел на князя. От него на Вадима несло жареным мясом и луком.

— Вои! — сказал Святослав. Говорил он без усилий, но его голос несся над волнами, словно и море ему подчинялось. — Слава росского оружия — наша слава. Вам ее нести по чужим странам! Вы не первые, кто идет на службу в Испанию: у халифа Кордовского аль-Гакема служили две тысячи славян… Отборное войско! Арабы их звали немыми, ибо нашим воинам не было нужды учиться по-арабски: знать сама была из русичей, дулебов, сербов… Абдурахман III увеличил число славян-телохранителей до четырех тысяч, а вот сейчас, после его смерти, на престол встал аль-Гакем, который тут же назначил главным визирем, гаджибом по-ихнему, Джафара аль-Саклаби, нашего земляка! Тот еще в молодости покинул Славутич, пошел искать славы в чужих землях… У аль-Гакема сейчас пять тысяч русичей в коннице и тысяча в пешем строю — это лучшие воины во всей Испании! Однако аль-Гакем просит еще две тысячи ратников. Так пусть же грозный Перун незримо сражается в ваших рядах! Ищите себе чести, а князю славы!

По знаку Святослава отроки передали ему стяг: копье с трезубцем на конце, конским хвостом у навершия и желто-синим куском материи, символизирующим солнечного бога Сварога и небо вирия, куда после смерти уходят русичи…

— На главный корабль! — велел Святослав.

Взвился лес рук, солнце раздробилось и запрыгало по лезвиям мечей. Вадим вздрогнул, когда сотни рук одновременно ударили рукоятями мечей в панцири, небесная твердь треснула от страшного клича: «Слава!»

Рослый воин бережно принял стяг. Его укрепили на корме, а суда уже снимались с якорей, и корабли, как гигантские плуги, начали вспарывать покров моря, оставляя позади белую пену…

Вздрагивая от пережитого потрясения, Вадим прижался к мачте, стараясь как можно меньше привлекать внимания, дважды помогал тащить связку пеньковых канатов, бестолково суетился, создавая видимость деятельности, и тут в глазах внезапно потемнело, запрыгали звездочки, он протянул руку, стараясь ухватиться за снасть, но пальцы вдруг уперлись в мокрое, покрытое слизью дерево. За бортом корабля грозно катились светло-зеленые волны, дул холодный резкий ветер, пронизывая до костей…

Это был другой корабль, другое море, другие люди!

Вадим в страхе оглядел себя. Теперь он был одет теплее, на толстой вязаной рубашке плотно сидела кольчуга, на грудь и плечи приятно давили пластины доспехов. Вместо меча на поясе висел клевец, боевой топор. Над головой, едва не задев, пронесся шест реи, кто-то насмешливо и предостерегающе крикнул. Вадим поспешно отпрыгнул к борту. Парус дрожал под напором ветра, мачта тоже подрагивала, а нос корабля рассекал волны со странным шумом, будто те состояли из песка.

Вадим оглянулся, едва не вскрикнул. Все море, куда ни кинь взгляд, покрыто крутобортными кораблями, вместительными, а вдоль бортов, наращивая их, один к одному прижатые, висят ярко-красные щиты, между ними ощетинились копья. «Насады черленые», — вспомнил Вадим былинное название таких судов. Нау — означает на санскрите корабль, садас — дружина. А черленые они потому, что чару — красивый, хороший, ланг — выглядеть, казаться…