Далеко от яблони

– Ладно, все, больше не пристаем, – сказала Линда и шутливо шлепнула его по плечу резиновой перчаткой. (То же самое она сделала через несколько дней после того, как Хоакин переехал к ним, и тогда от ужаса он чуть не вывернулся наизнанку.) – Нам с Марком просто интересно.

– Они ничего так, – заметил Хоакин, передавая ложки. – Довольно милые.

– Девочки бывают милыми, – улыбнулась Линда, – это нормально.

– Думаешь, они хотят меня увидеть?

Помолчав, Линда сказала:

– Уверена, если кто-то пишет тебе и предлагает встретиться – это хороший знак.

Хоакин замотал головой.

– Да нет, я про другое: хотят ли они познакомиться со мной?

Линда снова сделала паузу, а когда заговорила, в ее словах сквозила нежность.

– Детка, я думаю, очень многие люди хотят с тобой познакомиться, – она положила ему на плечо теплую, мокрую ладонь. – Просто ты об этом еще не знаешь.

И тогда Хоакин решился ответить.

Он старался сохранять непринужденный тон, как будто уже миллион раз писал письма, в которых договаривался о встрече с биологическими родственниками. Его терзала неуверенность – получилось ли? – но сестры ответили в тот же день (судя по тому, что пресс-секретарем в их маленькой ячейке была Грейс, Хоакин сделал вывод, что она старшая из двоих) и подтвердили, что будут рады увидеться с ним в Центре искусств в ближайшую субботу. Вот, собственно, и все.

Накануне Хоакин никак не мог уснуть. Он не искал сестер в социальных сетях, не хотел ничего знать о них заранее, но от этого в мозгу оставалось слишком много незаполненного места, и поэтому Хоакин не спал, а скорее, пребывал в каком-то подвешенном состоянии. В три часа ночи он спустился на кухню, чтобы приготовить себе хлопья с молоком, потому что именно так поступал Марк, когда ему не спалось, и именно там Марк нашел его четверть часа спустя. Только и спросил:

– Пшеничные еще остались?

Хоакин протянул ему коробку.

– Бессонница?

– Нет. – Качнув головой, Хоакин передал молоко.

Марк, надо отдать должное, съел половину тарелки, прежде чем задать следующий вопрос:

– Волнуешься перед встречей с Грейс и Майей?

Два года назад Хоакин ответил бы отрицательно и на этот вопрос, но то – два года назад, а то – сегодня.

– Что, если я им не понравлюсь? – сказал он и сунул в рот полную ложку хлопьев.

Марк задумчиво кивнул.

– Ну, если ты им не понравишься, значит, придется признать печальный факт: твои ближайшие родственники – идиоты, уж извини. Правда, у многих из нас так. Ты в хорошей компании.

Хоакин попытался замаскировать улыбку следующей порцией хлопьев, но Марк его раскусил.

– А если серьезно, – продолжал он, – то первое знакомство – момент всегда сложный. Но это ведь твои… Это люди, с которыми тебя связывают узы крови. Вы заслуживаете узнать друг друга получше. Для начала познакомьтесь, а там будет видно, кто кому понравился.

Хоакин наморщил нос.

– Не делай так, извращенец. – Марк снова потянулся за коробкой, затем поднял глаза. – Ты что, всё слопал?

– Доброй ночи, – сказал Хоакин, поставил тарелку в раковину и отправился наверх, перешагивая сразу через две ступеньки.

Назавтра у гончарной палатки собралось столько народу, что на какое-то время Хоакин вообще забыл про сестер. Сейчас он работал с Брайсоном, маленьким мальчиком, который отказывался лепить что-либо другое, кроме вазочек – те неизменно превращались в подставки для карандашей. Тем не менее каждое из этих творений приводило родителей Брайсона в неподдельный восторг. Хоакин подозревал, что дома у них есть целая комната, отведенная под кривобокие подставки для карандашей, и уже начал представлять, как она может выглядеть, но тут вдруг поднял взгляд и заметил, что на него смотрят две девушки. У одной в глазах стояли слезы, а другая, кажется, была напугана.

Впервые в жизни Хоакин видел перед собой родных.

Обе были белокожие – тут он не ошибся, – но у той, что пониже, были такие же темные кудряшки, как у него, и такой же слегка искривленный влево нос. У второй, повыше ростом, той, что отчаянно пыталась не расплакаться, была его линия подбородка. Хоакин с первого взгляда определил, что она что-то скрывает: слишком уж прямо держит спину, слишком напряжен ее позвоночник. Что ж, отлично. У Хоакина тоже есть свои тайны. Может быть, они проявят друг к другу уважение и не станут докапываться до чужих секретов.

Он сам предложил пойти перекусить и сам же пожалел об этом, едва слова сорвались с губ. Зато Майя – та, что младше и ниже ростом, – молола что попало, причем без перерыва.