Далеко от яблони. Родители и дети в поисках своего «я»

Однако часто у человека могут присутствовать врожденные или приобретенные черты, которых нет у его родителей, и ему приходится соотносить себя с определенной референтной группой. И это уже будет горизонтальная идентичность. Она может быть связана с проявлением рецессивных генов, случайными мутациями, влиянием пренатальных факторов, а также ценностями и предпочтениями, которые ребенок не унаследовал от своих предков. Быть геем – это горизонтальный параметр идентичности. Большинство гомосексуальных детей рождены гетеросексуальными родителями, и поскольку их сексуальность не зависит от влияния группы сверстников, они усваивают гомосексуальную идентичность, общаясь и участвуя в субкультурных компаниях вне семьи. Физическая инвалидность скорее будет горизонтальным параметром идентичности, как и гениальность. Психопатия – тоже часто горизонтальный параметр; большинство преступников воспитываются не в бандитских семьях и приходят к криминалу своим особым путем. Такими же параметрами являются аутизм и умственная отсталость. Ребенок, зачатый в насилии, уже рождается с эмоциональными проблемами, о которых не имеет представления его собственная мать, хотя они проистекают из ее травмы.

В 1993 году мне поручили исследовать особенности культуры глухих людей для New York Times[4]. Мои представления о глухоте заключались лишь в знании, что это дефицит слуха. В последующие месяцы я погрузился в мир глухих. Большинство глухих детей рождаются у слышащих родителей, и часто эти родители придают огромное значение наличию слуха, затрачивая колоссальное количество энергии на развитие у детей устной речи и чтения по губам. Поступая таким образом, они рискуют пренебречь другими сферами и возможностями развития своих детей. У некоторых получается достичь успеха в чтении по губам и понятно изъясняться, но кому-то это не удается, а они годы напролет тратят на аудиологов и логопедов вместо того, чтобы изучать историю, математику или философию. Многие начинают принимать свою глухоту в подростковом возрасте, и это становится величайшим освобождением. Они оказываются в мире, где Жест является знаком, и раскрываются как личности. Некоторые слышащие родители принимают этот путь развития, другие сопротивляются такому выходу из положения.

Подобная ситуация показалась мне близкой, поскольку я гей. Геи обычно растут в семьях гетеросексуальных родителей, считающих, что их детям тоже лучше быть гетеросексуальными, и порой испытывают серьезное давление в этом вопросе. Такие люди часто признают и принимают свою гомосексуальность уже в подростковом возрасте или позже и испытывают от этого облегчение. Когда я начал писать о глухих, кохлеарный имплантат[5], обеспечивающий некоторое подобие слуха, только входил в употребление. Родители глухих людей провозгласили его чудесным лекарством от ужасного дефекта, но сообщество глухих восприняло это как акт геноцида. С тех пор обе стороны смягчили свои позиции, но проблема осложнялась тем, что имплантат будет работать тем эффективнее, чем раньше он установлен, в идеале – в раннем детстве[6], таким образом, чаще всего решение об имплантации принимается родителями еще до того, как ребенок сможет высказать свое обоснованное мнение. Разбираясь в этом споре, я подумал, что мои родители охотно согласились бы на нечто подобное, какую-то раннюю процедуру исправления ориентации на гетеросексуальную. Не сомневаюсь, что, появись такой способ сейчас, он мог бы уничтожить большую часть гей-культуры. Меня печалит такая перспектива, и сейчас, когда углубилось мое понимание культуры глухих, я осознал, что для моих родителей известие о моей ориентации было сродни известию о рождении глухого ребенка. Если бы я сам с этим столкнулся, я решил бы сделать все возможное, чтобы исправить это отклонение.