Далеко от яблони

– Все любят персики, – продолжала Грейс. – И ее тоже все будут любить.

Рейф открыл рот, потом снова его захлопнул.

– Боюсь, возразить, не оскорбив твое биологическое дитя, не получится, так что даже пробовать не стану. Кстати, неплохо сыграно.

Грейс пожала плечами.

– Значит, говорить не собираешься?

– Считаешь, это плохо?

– Просто отвратительно. Тайное рано или поздно становится явным.

– Но они ведь тут ни при чем.

– Персик – их племянница.

– Уже нет. У нее новая семья.

– Ладно, забудем насчет Персик. А как насчет тебя? Брат и сестра могли бы тебя поддержать, а ты даже не хочешь посвятить их в свою тайну.

Грейс засмеялась и жестом попросила официантку принести еще майонеза. («Бр-р-р», – пробормотал себе под нос Рейф.)

– Я предпочла бы не знать их мнения. Нашу общую мать из-за ее поступка они считают исчадием ада, а я ведь поступила с Персик точно так же.

– Прости, я забыл, почему ты назвала ее Персик?

– Такого размера она была, когда я узнала о своей беременности. Размеры плода в матке всегда сравнивают с едой. Фасолина, лайм, персик, грейпфрут… «Персик» ей подошло.

Рейф задумчиво кивнул.

– Просто мне кажется, если ты расскажешь об этом Майе и Хоакину, им будет намного легче тебя понять. Никто из вас ведь не знает, почему ваша мама…

– Биологическая мать, – перебила Грейс.

– Что?

– Биологическая мать. Мама у меня есть. Она сейчас дома и, скорее всего, волнуется, почему я не отвечаю на сообщения.

– Ясно. Никто из вас не знает, почему ваша биологическая мать сделала то, что сделала, однако понять твои причины брат и сестра вполне способны. Расскажи им.

– А я думаю, их это не касается.

– Если следовать твоей логике, тогда вообще все должны молчать.

– То есть если бы ты забеременел, то рассказал бы об этом сестре?

Рейф прыснул.

– Если бы я забеременел, то вряд ли сумел бы сохранить это в тайне от всех и уж тем более от старшей сестры.

Грейс бросила на него быстрый взгляд.

– Ты понял, о чем я.

– Понял, понял. Шучу. Но – да, я поделился бы с сестрой, я вообще обо всем ей рассказываю. И кроме того, нельзя заранее предполагать, как они отреагируют. С твоей стороны это несправедливо.

Грейс поглядела на Рейфа поверх подносов с картошкой и гамбургерами.

– Мы только-только познакомились! Не хочу, чтобы они возненавидели меня еще до того, как хотя бы немного узнают.

– Можно ли говорить, что они тебя узнали, если ты скрываешь от них одно из самых важных событий в твоей жизни?

– Ты вправду рассказываешь сестре про все – про все? – вместо ответа спросила Грейс, пытаясь представить нечто подобное для себя.

– Про все – про все. – Рейф стянул у Грейс несколько ломтиков картофеля и ловко отдернул руку, прежде чем она успела его шлепнуть. – Сразу видно: единственный ребенок, – поддразнил он. – Не любишь делиться.

Грейс невольно улыбнулась.

– И она никогда тебя не осуждает?

– Шутишь? Иногда так отчитает – мало не покажется. Но она все равно моя сестра и все равно будет целый час разговаривать со мной, даже если считает, что я налажал. Так подумать, может, как раз из-за этого.

– Знаешь, я только тебе рассказала о Персик, больше никому, – призналась Грейс. – Остальные либо уже знали, либо видели меня с животом.

– И что, разве я тебя осудил? – невинно спросил Рейф. – Нет, мэм, ничего подобного.

– Зато все прочие осудили.

– Грейс. – Из голоса Рейфа исчезли шутливые нотки; он решительно поставил на поднос контейнер с картофелем. – Ты не обязана никому ничего говорить. Просто обидно, что рядом с тобой есть люди, готовые тебя поддержать, а ты лишаешь их этой возможности.

– А вдруг они меня не поддержат?

– А вдруг поддержат?

Дома Грейс села перед компьютером. Волосы пропахли жареной картошкой, поэтому перед тем, как открыть поисковик, она стянула их резинкой. Целую минуту она смотрела на экран и только потом напечатала: МЕЛИССА ТЕЙЛОР. Конечно, запрос оказался слишком неконкретным, и поисковик выдал миллион результатов, ни один из которых не соответствовал нужной Мелиссе Тейлор. Грейс попробовала по-другому: МЕЛИССА ТЕЙЛОР БИОЛОГИЧЕСКАЯ МАТЬ, но и это не сильно сократило количество ответов, и Грейс внезапно почувствовала себя Алисой из «Алисы в Стране чудес», когда та уменьшилась и провалилась в пузырек, который вынесло в открытое море. Подобно Алисе, она слишком мала, чтобы видеть горизонт или бороться с течением, слишком ничтожна, чтобы изменить ситуацию.

Она закрыла ноутбук и откинулась на спинку стула.

– Грейс! – позвал снизу папа. – Спустись, пожалуйста!

Отцовский тон ей не понравился. Конечно, он отличался от того, каким папа разговаривал с Грейс, узнав о ее беременности, но хуже того тона вообще ничего не могло быть. После него любой тон звучал лучше.

– Что? – крикнула она.

– Спускайся! – подала голос мама.

Оба родителя. В ситуациях вроде этой Грейс жалела, что у нее нет брата или сестры, чтобы как-то уравнять чаши весов. Гораздо легче переживать неприятности, если можно ткнуть в кого-нибудь пальцем и заявить: «Это вы не знаете, что он натворил!» Было бы здорово, полагала Грейс, если бы в семье косячил кто-то еще помимо нее.