Далеко от Москвы

— Доктор, вы и сами-то нездоровы, — говорили ей больные, глядя на забинтованные руки Ольги, на осунувшееся бледное лицо и лихорадочно блестевшие глаза.

— Доктор не имеет права болеть, — усмехнулась она, быстро выслушивая пациента. — Иначе, какой же он доктор?

Ей сказали, что приехал Залкинд. Она попросила подождать и вышла к нему, лишь закончив обход. Залкинд с тревогой заметил, что она действительно плохо выглядит. Ольга махнула перевязанной рукой.

— Вы же знаете, у меня ревматизм, давнишний. Мне только теплые края помогут. Это сейчас немыслимо, и поэтому лучше отложить разговор обо мне до конца войны.

Залкинда беспокоила вспышка гриппа, он спрашивал, какое сейчас положение. Ольга рассказывала: за два дня она обошла все дома в поселке — число заболевших все прибывает. Больница переполнена, выход один — надо изолировать больных от здоровых, отведя специальные комнаты в общежитиях и домах. Это сейчас важнее кальцекса и любых других лекарств.

— Что требуется от меня? — помрачнев спросил Залкинд.

— Надо повлиять на сознательность людей: они должны беспрекословно согласиться на уплотнение и на изоляцию заболевших. Заметьте, что среди населения ходят слухи, будто болезнь заброшена к нам японцами — мол, своего рода бактериологическая война. Слухи эти мешают нам бороться с гриппом. Затем мне нужны дрова, возможно больше. Дайте лошадей, укажите, откуда брать дрова, и мы сами будем возить. У нас, вы видите, холодно. Я должна топить круглые сутки, сверх всяких норм... Мне нужны помощники. Я не прошу врачей и медсестер, их не вернешь из армии. Но домашние хозяйки пусть идут помогать. Почему у нас нет женсовета, товарищ парторг? Он очень нужен, и не только мне. В детских учреждениях, в общежитиях и столовых недостает женского глаза и заботы. В любой организации есть женсовет, возглавляемый женой начальника. У нас начальник без жены и, наверное, поэтому нет женсовета. Почему бы вашей супруге, товарищ парторг, не возглавить наш женсовет? Много работы и без того? Вы примените к ней ваше любимое выражение: «Чем больше работы, тем лучше человеку». Пусть женщины, которые не справляются с домашним хозяйством, подумают, как управляется Лизочка Гречкина. У нее четверо детей, и вот уже третий день она приходит сюда на час-два дежурить. — Ольга улыбнулась. — Очевидно, довольно на сегодня вопросов? Если меня не остановить, я могу плакаться до завтра.

— Пока довольно, — согласился парторг и начал перечислять:— Значит, изоляция больных в общежитиях, борьба, с вредными слухами, дрова, домашние хозяйки. О женсовете я думал и, кажется, уже доказал жене свой любимый тезис. Женсовету придется много заниматься бытом, особенно бытом одиночек. У нас даже многие специалисты живут в холоде. Завтра я опять приеду к вам, продолжим разговор и поедем в город — не помогут ли нам? Теперь, Ольга Федоровна, взгляните на нашего больного. Я его насильно притащил.

— Кузьма Кузьмич в качестве пациента? Удивительно! — Она захлопотала около старика, не обращая внимания на его сопротивление. — Попались! Теперь уже не похвастаетесь, что за всю жизнь ни разу не имели дела с эскулапами.

Взяв руками голову старика, она долгим взглядом посмотрела ему в лицо.

— В постель его, у него грипп, температура, — сказала она Залкинду, а у Тополева тихонько спросила: — Что-то случилось, Кузьма Кузьмич?

Старик промолчал. Залкинд заторопился, надел меховую шапку с ушами и пошел, выпроваживая и Тополева. С порога он вернулся.

— Я не вправе скрыть... Лучше вам будет узнать это... Если вы готовы выслушать тяжелое известие... — Залкинд замялся, испытующе смотря на Ольгу.

— Да говорите же! Я ко всему готова, — нервно воскликнула Ольга, в глазах ее появилось выражение страдания.

— Мне сообщили, Константин Родионов уклонился от мобилизации. Обманным путем устроился врачом в санитарный поезд. Боясь, что его все-таки пошлют на фронт, он решил сделать себя на время инвалидом. Начал пить какую-то дрянь и, просчитавшись, отравился...

Какой-то странный звук издала Ольга горлом — будто хотела вскрикнуть, но подавила крик.

— Когда вам понадобится помощь, — сказал Залкинд, — я не говорю о больнице, это само собой... Товарищеская помощь... вам лично... Скажите... в любое время...

— Спасибо вам. Мне лично... ничего не надо, — прошептала Ольга.

Тополев, стоявший у дверей, понял, что у Ольги несчастье и ей тяжело. С уважением и состраданием смотрел он на нее из-под нахмуренных бровей. Все вокруг говорило о трудной борьбе; даже подростки и женщины выступали в ней мужественными солдатами. Как же могло статься, что он, инженер Тополев, уклонился от борьбы? «Освободившись от желаний, надежд и страха мы не знаем», — вспомнились ему полюбившиеся стихи. Теперь он повторил эти слова, внутренне их отрицая.

Глава шестая Наедине с собой