Далеко от Земли

– Алёна Павловна, вы Антона знаете с детства, – в глазах Вейлы прыгали смешинки. – Он очень часто врёт?

– Регулярно и непрерывно, – рассмеялась мама.

– Вот так и бывает в жизни, – с видом Анны Карениной, ожидающей поезд, провозгласила иномейка. – Познакомишься с приличным на вид парнем, только-только начнёшь прикидывать, не выйти ли замуж… вдруг бац! Всплывает какая-то Вейла…

– Ой, что творится! – Мама даже рот прикрыла ладонью от смеха.

Вечер окончательно наладился. Все три девушки болтали весьма непринуждённо, смеялись, «Марина» с видимым удовольствием дегустировала различные виды варенья, мне же оставалось пить чай и наслаждаться семейной идиллией.

– Всем добрый вечер, – за разговором мы пропустили приход отца, по обыкновению открывшего дверь своим ключом. – О, у нас гости!

Влиться в уже налаженную развесёлую компанию обычно дело минутное, и вскоре Эдуард Николаевич, представленный гостье, пил чай и беседовал с девушкой, явно довольный выбором сына – ну на лице же буквально написано: «Молодец, Антошка, экую красавицу выискал и умница к тому же, редкое сочетание…»

– Ой! – «Марина» встрепенулась, поглядев на часы. – Как ни жаль, мне пора. Большущее спасибо!

– Приходите, приходите ещё, Мариночка! Всегда рады!

– Алёна Павловна, можно вас попросить?..

– М? Что именно?

– Если вдруг тут объявится какая-нибудь, скажем, Вейла, гоните её шваброй, ага? – в глазах иномейки плясали бесенята.

– Ой, что творится! – мама от души хохотала.

– Тошка, ты молоток! – улучив минутку, шепнула мне Ленка. – Тошка, она просто чудо! И даже что не Вейла, не жалко!

– Ма, я провожу! – я сдёрнул с вешалки куртку.

– Держи! – отец протянул мне ключи от машины. – Отвезёшь до дому, как понял?

– Спасибо, па!

На улице было уже темно и вдобавок сыро – откуда-то взялся нудный, еле моросящий дождик.

– Слушай… зачем ты сказала про «замуж»?

В осенней тьме её глаза бездонны.

– Дурачок ты, Антошка. Ничегошеньки ты не понимаешь…

– Не знаю, как у вас там на прекрасной Иноме, а здесь замужество – не шутка.

Её глаза близко-близко.

– А ты уверен, что это была чистая шутка?

Я притянул её к себе, обнял, и она ничуть не воспротивилась. Но едва я потянулся к её губам, приложила мне ко рту кончики пальцев.

– Я не готова, Антон, – теперь её взгляд почти умоляющ. – Но если ты скажешь: «Я хочу сейчас!» – я потерплю.

И снова что-то будто толкнуло меня изнутри.

– Нет, так не пойдёт, – я улыбнулся. – Я хочу сейчас, это правда. Но тоже потерплю.

– Спасибо, Антоша… – она слабо улыбнулась.

* * *

– …На всю лимиту колбасы не напасёшься!

Скандальный голос низенькой косолапой бабёнки перекрывал слитный гул, обычный для мест скопления аборигенов. Но самое скверное – очередь, толпившаяся у прилавка, была в общем и целом с ней солидарна, хотя и не выражала эмоции вслух. Вейла поморщилась, нащупав за пазухой, отключила телепатор. Хватит на сегодня. Ничего нового, право… Светлое небо, сколько же порой в душах иннурийцев грязи! Ну вот, спрашивается, какое дело этой бабёнке до приезжих, закупающих в столичных магазинах эту самую колбасу? В конце концов это же несправедливо – свезти всё в один город, вместо того чтобы распределить по местам проживания населения…

– Вам? – молоденькая, но уже наглая продавщица смотрела профессионально свысока.

– «Пошехонского» два килограмма, пожалуйста…

– Не положено! Девушка, вы читать умеете? – деваха ткнула пальцем через плечо – за её спиной на стене красовалась расписанная цветными фломастерами афиша, озаглавленная: «Норма отпуска отдельных видов продуктов в одни руки».

– Мне некогда читать вашу стенгазету, – мило улыбнулась иномейка. – Давайте сколько не жалко.

– Один кило!

– Давайте.