Далеко от Земли

– И что нам теперь?..

– Я уже сказал. Для наблюдения весеннего пробуждения местной природы достаточно ближайших подмосковных парков. Уверяю тебя, процесс тут протекает совершенно аналогично. К тому же несколько раньше, чем в сибирской тайге. Очень удобно, по-моему. Не нужно ждать.

– Ну, если ждать не нужно… – Ниал повертел в руках ложечку. – Кто будет нашим проводником?

– Есть у меня тут одна практикантка, не слишком загруженная на данный момент, – усмехнулся резидент. – Вейла, дочь Иллеа и Инмуна.

– Шеф, тут ходят дикие слухи… – вновь встрял Тиол.

– Я был бы крайне признателен вам обоим, уважаемые, если бы вы оставили все слухи за бортом. Девушка работает, и работает старательно. Ещё вопросы?

– Когда готовиться нашей группе? – Ниал отхлебнул чай, поморщился – остыл…

– Через пять церков, думаю, будет самое то. К концу следующей здешней «недели», если точнее. Как раз у неё будут выходные на местной службе.

* * *

– …На этом, дорогие товарищи, официальную часть прошу считать закрытой. Успехов всем нам и нашей космонавтике! С праздником!

Гром аплодисментов. Вейла, сидевшая слева от меня, хлопала так азартно и искренне, что я еле сдержал ухмылку. Вот уж воистину вклад её коллег в развитие иннурийской космонавтики неоценим…

– Злой ты, Антоша, – иномейка блестела жемчужными зубками. – Уэллса «Войну миров» читал? Это тебе для сравнения.

Я хмыкнул. Не, ну в самом деле – вот где был трансгуманизм… контакт так контакт – искры веером.

– Как тонко подметил кто-то из мудрых: «Если человека не бить, ему тут же захочется денег».

– Вот я и говорю. Идём лучше танцевать!

Дворец культуры «Родина» гудел, точно растревоженный улей. Не скажу однозначно за Новый год, но ни на какой другой праздник такого оживления тут не наблюдается. Оно и понятно. Для нас, сотрудников НПОЛ, двенадцатое апреля – самый-пресамый, то есть профессиональный праздник. День космонавтики.

Грянул вальс. Именно грянул – трубачи дули в свои тромбоны с таким усердием, точно это были не музыкальные инструменты, а сопла ракетных двигателей. А этот вон, обмотанный колоссальным геликоном, даже слегка посинел от натуги… Кто сказал, что живой оркестр всегда лучше фонограммы?

– Вы уже спите, поручик?

– Никак нет, мадмуазель! – встрепенулся я. Звякнул несуществующими шпорами, отвесив полупоклон. – Р-разрешите!

– Другое дело! – Она присела в коротком книксене.

Кружась в вальсе, я краем глаза то и дело улавливал заинтересованные взгляды. Ну ещё бы – в своём вишнёвом парадном платье моя партнёрша выглядела ослепительно. Смотрите! Завидуйте! Это моя! Ненаглядная!

– А в оригинале было вроде бы что-то про штаны и паспорт, – её глаза смеялись.

– Слушай, отключи ты свои прибамбасы. Хоть на один вечер, э?

– Слушаю и повинуюсь! Вот дома будем когда…

Я только вздохнул.

Оркестр, едва закончив выдувать вальс, вдруг почти без перехода грянул лихой джамп-эн-джайв. Во дают дудки…

– Как ты там говоришь, Антоша, – в её глазах плясали бесенята, – врежем?

– А давай!

Джамп, «это вам не лезгинка», как метко выразился один киношный персонаж. Желающих плясать сей бешеный танец и сразу-то нашлось немного, когда же мы с Вейлой заканчивали, я вдруг обнаружил, что наша пара находится в центре круга, образованного восхищёнными зрителями.

– Бравооо! Мо-лод-цы!

Вейла, порозовевшая и сияющая, парой коротких книксенов раскланялась с публикой и вытащила меня из круга, бесцеремонно ухватив за руку.

– Ну… теперь… твоя душенька довольна? – Я с трудом восстанавливал дыхание после неистового джампа.

– Абсолютно! – моим тоном заявила ненаглядная. Грудь её высоко вздымалась, и была она в этот момент столь невозможно, невероятно хороша, что у меня вдруг защемило сердце.

– Белый танец! – объявил конферанс.

– Простите, – невесть откуда перед нами возникла Ниночка, наш комсорг и набирающий вес общественный деятель, – Антон, можно тебя пригласить?

Я поймал взгляд Вейлы. Еле уловимая гримаска, короткое пожатие плечом: «Дамам не отказывают, Антоша».

– Да легко! – я подхватил общественницу за талию.

И вновь оркестр выдувает громоподобный вальс, от которого только-только не закладывает уши.