Далекое и близкое, старое и новое

Меня назначили начальником передового участка, и под моей командой были все четыре полка нашей дивизии: мой полк, гусары, уланы, драгуны и пехотный стрелковый полк. Позиция была спокойная, не было даже перестрелки. Я был в более серьезном месте – у стрелков с командиром полка полковником Кислицыным. Вдруг противник неожиданно открыл по нас ураганный огонь. К австрийцам незаметно подошел немецкий пехотный полк и, зная, что перед ним спешенная кавалерия, решил нас атаковать. Я послал ординарца к полковнику Клевцову, который был с моим полком. Ординарец вскоре возвратился и доложил, что там полка нет. Не поверив ординарцу, я пошел туда сам со своим адъютантом Черкесовым. Убедившись, что ординарец был прав, я хотел возвратиться к полковнику Кислицыну, но там, откуда я только что ушел, уже были немцы. Я и Черкесов были отрезаны от своих и очутились в тылу противника. Наши полки быстро отступили, и начальнику дивизии сообщили, что мы с адъютантом попали в плен. Три четверти Стрелкового полка были перебиты, полковник Кислицын, смертельно раненный, вынесен в тыл. В моем полку убит офицер и несколько казаков. Мы с Черкесовым скрылись в лесистых горах. Наступила темная ночь. Немцы расставили вдоль всей позиции часовых на расстоянии 50 шагов друг от друга. Мы решили проползти между этими часовыми и радовались, что у противника нет собак, которые сразу почуяли бы нас. Ползли медленно, не отрываясь от земли. Проползли. Разговаривали шепотом, не знали, есть ли впереди цепи их секрет. Поднялись с земли, когда проползли от немцев шагов сто. Идем осторожно, с револьверами в руках, и не знаем, что впереди. Тьма, везде кусты. Вдруг в 5 шагах крик: «Стой, кто идет?» Вышли на наш гусарский пост. Отвечаю: «Командир Казачьего полка». – «Пожалуйте, Ваше высокоблагородие, наш командир сейчас разговаривает по телефону с начальником дивизии». Командир Гусарского полка полковник Шведер¹¹⁵ , бывший кирасир Ее Величества, крикнул в телефон: «Пришел полковник Балабин» – и, бросивши трубку телефона, начал меня обнимать и целовать, поздравляя со спасением. Потом опять схватил трубку телефона: «Вы слушаете? Передаю трубку полковнику Балабину». Начальник дивизии: «Я так рад, что вы возвратились, не могу сейчас видеть вас, но радуюсь, слыша ваш голос. Рад, что ваш полк не очень пострадал. Клевцов, видя, что перед ним огромные силы противника, в 20 раз больше, чем у него, без дорог скатился с горы и пришел к своим землянкам».

Израненного полковника Кислицына (кажется, это 15-е ранение) я представил к Георгиевскому кресту, и он его получил, лежа в госпитале. Кислицын выжил, выздоровел, но, кажется, к полку своему больше не явился.

В Румынии у нас были недоразумения с фуражом. Вагоны приходили исправно, пломбы целы, а внутри вагонов ничего нет. Румыны проламывали дно вагонов и крали овес и сено. Командующий армией генерал Лечицкий несколько раз предупреждал железнодорожное начальство и грозил наказанием, но кражи продолжались. Тогда Лечицкий вызвал к себе главного железнодорожного начальника и велел его выпороть, а он оказался чиновником в генеральском чине. Скандал. Пожаловались. Лечицкому – письмо с просьбой никого больше не пороть. С тех пор краж не было, и мы получали фураж исправно и полностью.

19 августа 1917 года приказом армии и флота я назначен командиром 2-й бригады 9-й Донской Казачьей дивизии. Я должен был ехать в Новочеркасск, принять эту бригаду и везти ее на фронт. С грустью я расставался со своим полком, которым командовал всего 16 месяцев, но успел привыкнуть к нему и полюбить. Полк всегда все это время оставался верным России и Казачеству[46]. Не сломили его и ужасный приказ Керенского № 1, и агитация приезжавших разлагать его комиссаров. Несмотря на приказ прибавлять к приветствию только чин, казаки, по-старому, говорили «Ваше высокоблагородие». Очень тепло я прощался с начальником дивизии генералом Дистерло и с командиром корпуса генералом Вельяшевым, а генерал Вельяшев даже посадил меня на колени и прослезился.

Ехал я через Киев, где купил хронометр Мозера с секундомером вместо часов Буре, утерянных мной 11 июля в атаке на немцев. На пару дней «по пути» я заехал к семье в Саратов, откуда Волгой на пароходе до Царицына и дальше по железной дороге до Новочеркасска.

Глава 9 ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА. АТАМАНЫ

В Новочеркасске я остановился в отеле против Александровского сада и пошел представляться Войсковому атаману генералу от кавалерии Алексею Максимовичу Каледину.

Это было время, когда Временное правительство потребовало приезда генерала Каледина в Петроград на совещание с намерением арестовать его и на Дон не отпускать. Казаки ответили, что «с Дона выдачи нет» и генерал Каледин в Петроград не приедет. Тогда Временное правительство двинуло свои войска на казаков – началась Гражданская война.