Далекое и близкое, старое и новое

Живя в Чили, я узнал, что Росси сейчас генерал в Италии, а мой крестный сын, Николай Павлович Росси, оказался знаменитым певцом, поющим в известных оперных театрах Европы и Америки. В 1956 году на интернациональной оперной сцене получил золотого «Оскара». Кроме замечательного голоса (бас), у него исключительный артистический талант. Кроме того, он поэт и за свои стихи получил три приза. Я очень рад его успеху. Побывал он и на войне и за боевые отличия, как пехотный поручик, получил военный крест.

28 апреля, когда мы выехали из Севастополя, была чудная погода, 29-го поднялся сильный ветер, который при нашем приближении к Босфору перешел в страшный шторм. От сильного тумана маяков совсем не было видно. Капитан наш побоялся войти в пролив и повернул в море против ветра. Пройдя несколько миль, он опять повернул к Босфору и, дойдя до него, опять побоялся войти в пролив и снова повернул в море. Так мы гуляли взад и вперед целые сутки.

Пароход наш бросало, как щепку. Даже старые моряки-матросы считали, что наша гибель неминуема. Каждую минуту я ждал, что пароход ляжет на бок, особенно на поворотах. Пенящиеся волны, казалось, были выше парохода.

В буфете побило всю посуду. Разбились все бутылки купленного нами в Массандре вина, и винный запах стоял во всех наших каютах. Все были больны морской болезнью. Я все время лежал и страдал.

30-го мы, наконец, вошли в Босфор, и всякая качка прекратилась. Все вздохнули спокойно. 30-го мы подошли к Константинополю.

В Босфоре был всем нам медицинский осмотр и дезинфекция белья и платья, причем за бельем входили женщины, не смущаясь присутствием совершенно раздетых мужчин.

Босфор – чудный красивый пролив. Оба берега пролива в красивой зелени и цветах, чудные дачки.

Охрана ценностей в Константинополе оказалась очень трудной, так как серебро подвергалось опасности быть конфискованным союзниками ввиду категорического запрета на ввоз в Константинополь денег и, главным образом, звонкой монеты. Кроме того, опасность угрожала и со стороны турецких властей и турецкой таможни. Нельзя было терять ни одной минуты – надо было срочно принять меры к спасению ценностей от конфискации. Я отправился к генералу Лукомскому¹³⁹ , который в то время был единственным представителем русских интересов в Константинополе. С ним считались миссии союзных нам держав. Генерал Лукомский, исходя из факта конфискации в Лондоне серебра, принадлежащего Добрармии, и разрешения расходовать его только на нужды беженцев под контролем союзников, ответил, что вопрос о помещении серебра на хранение здесь, в Константинополе, в высшей степени сложный и острый. Ввиду громадной ответственности за те или другие мероприятия в этом деле Лукомский воздержался от совета в разрешении этого вопроса. При этом он, однако, обещал оказывать нам поддержку в случае необходимости, так как от генерала Врангеля¹⁴⁰ он получил соответствующее распоряжение – не чинить комиссии никаких препятствий.

Тем временем администрация парохода торопила комиссию с выгрузкой, так как пароход должен был продолжать свой рейс.

Перед комиссией стояла альтернатива: отдавать ли ценности под опеку всех союзников – англичан, французов и итальянцев – или иметь дело только с итальянцами, с которыми фактически мы связались еще в Новороссийске. Остановились на последнем варианте, и нам очень помог в этом отношении местный турок господин Фреско, хорошо знающий местные порядки и имеющий связи в турецких правительственных кругах.

13 мая пароход остановился на рейде в Золотом Роге. На следующий день комиссия обнаружила в трюме полный хаос: от недавнего шторма ни одной вещи не осталось на своем месте. Мешки с ценностями смешались с ящиками, часть которых была сильно повреждена.

17 мая для охраны ценностей прибыла итальянская полиция. При появлении полиции среди матросов был полный переполох. Произведен был самый тщательный осмотр парохода. В дымовой трубе парохода нашли мешок, в котором оказалась пачка процентных бумаг, завернутых в грязные теплые кальсоны. На носу парохода, где помещаются якорные цепи, в воде нашли два мешка разменного серебра. Было много и других хищений. Всего окончательно похищено оказалось 1524 листа на сумму 2 738 130 рублей.

Серебро было сдано на хранение на итальянский крейсер – стационер[54] «Сардения» (от ит. Sardegna – Ред.), а процентные бумаги – в Американо-итальянский транзитный склад, где для ценностей отведена была двойная комната, которая запиралась двумя замками и опечатывалась двумя печатями – печатью комиссии, а также печатью таможенного турецкого чиновника на транзитном складе.

После того как ценности были помещены на хранение, я и В.Н. Светозаров по поручению Донского атамана и правительства 18 мая (по старому стилю) 1920 года отправились в краткосрочную командировку на остров Лемнос для выявления нужд беженцев.