Дальнейшие похождения Остапа Бендера

Осводовцы терялись в догадках. Они привыкли к тому, что их председатель весь день звонит всем по очереди, вызывает к себе, дает накачку, требует больше проявлять общественную деятельность, поучает, поручает сочинять разнообразнейшие письма.

А между тем приходили бумаги и требовали резолюций председателя. Секретарша подходила к двери кабинета и прислушивалась, но оттуда слышались лишь отдельные невнятные фразы посетителя и самого Пристройкина.

— Ума не приложу, о чем это они там? — удивлялась девушка.

— Ты считаешь, что от самого адмирала посетитель? — спрашивала Болотова, от которой несло запахами парфюмерии. — Наверное, все же из инспекции?

— Может быть, но по виду моряк обыкновенный.

— И у председателя он уже более часа?

— Ума не приложу, о чем это они там, — повторяла Света.

— Что же делать? — волновался Клавдия. — Мне срочно нужно отправлять отчет о кадрах.

В приемной собрались уже многие сотрудники с большими и малыми бумагами. Подождали еще какое-то время, но тщетно. Дверь кабинета председателя не отворялась. Но вот, наконец, она распахнулась и в приемную щагнул Остап Бендер. Вслед за ним вынырнул и Пристройкин. Сотрудники, толпившиеся в приемной, расступились, давая дорогу не иначе, как высокому посетителю, которого провожал сам шеф, что было не в его правилах.

— Значит, договорились? Изложите все на бумаге, что вам нужно и пишите заявление к нам на работу, товарищ Бендер.

Остап улыбчивыми глазами обвел всех в приемной и хотел было идти к выходу, но тут Пристройкину вздумалось представлять его:

— Это наш новый член коллектива, товарищи. Будем открывать свой морской клуб.

В приемную просунулась более чем торжествующая физиономия Ворошейкина и он сказал голосом победителя:

— Я же говорил, что морской клуб…

И тут еще не проведенного по приказу, но уже заявленного начальника этого клуба прорвало:

— Да, товарищи, морской спорт, вот, что вашему обществу не достает. Белокрылые яхты, заплывы массовые, подводные соревнования и школа юных мореходов оживят вашу общественную деятельность. Мы будем проводить соревнования по морскому делу не только с отделениями области, но и республики, нет, всех республик! Сюда будут приезжать представители не только из городов Союза, но и зарубежных стран… — Остап вспомнил свою речь перед васюкинцами в клубе «Картонажник» и его понесло:

— А для этого создадим ряд секций: яхтсменов, шлюпочную, подводную, водолазную… И, конечно, географическую! Члены нашего клуба будут отправляться в дальние романтические страны, участвовать в гонках через Атлантический, Тихий, Индийский океаны, завоевывать зарубежные призы во славу нашего морского дела! Мы займемся подъемом затонувших в войну кораблей, откроем бессмертные страницы их героических подвигов, узнаем то, что скрыто под толщей морских вод, не только жизнь глубин морей и океанов, но и их сырьевые ресурсы, так необходимые нашему народу, всему человечеству! Морские клубы есть во многих городах, но такой, каким будет у нас, будет единственным. И назовем мы его клуб «Двух якорей». Все, товарищи, я кончил эту небольшую речь нашего знакомства…

— Урра, — вскрикнул Ворошейкин и захлопал в ладоши. Присутствующие дружно зааплодировали, глядя восхищенно на своего председателя, а не на оратора.

Был в Мариуполе частный рыбоприемный пункт. Кирпичное длинное его здание находилось на берегу моря со своим причалом и весовой. Рыбоприемник находился не близко к порту и не у пляжа, а между ними на выступающей в море части берега. Пункт принимал от рыбаков уловы осетра, севрюги и белуги, жирного сазана, серебристой чехони и леща, судака, рыбца и ленивого сома, знаменитой тюльки и хамсы, плоской камбалы и золотистой кефали, и, конечно, бычков в изобилии и крупных креветок.

Но однажды заведующий этим рыбоприемником по фамилии Мурмураки пришел с работы в подавленном состоянии. Молча он полез в буфет, достал закупоренную бутылку водки и, расхаживая по комнате, выпил ее всю из горлышка. Допив ее, он снова открыл буфет, вынул вторую бутылку водки, вышел на веранду и, слезливо глядя в сторону моря, медленно выцедил и эту посудину. Когда он снова полез в буфет, жена испуганно спросила:

— У тебя скандал с хозяином?

— Трагедия! — ответил он, откупоривая третью бутылку водки и делая большой глоток.

— Так что случилось, Савва?

— Моего хозяина выселяют за границу, как греческо-подданного и рыбоприемника уже не будет. Нет хозяина, нет рыбоприемника.

— Зачем же ты так много пьешь?

— Чтобы заглушить горе, — отвечал Мурмураки. — Я остаюсь без работы… Консервный завод теперь будет комбинатом. Все шесть рыбоперерабатывающих пункта передаются ему, понимаешь? — покачнулся он и упал на диван. Что-то еще пробубнил и заснул мертвецким сном.

Такова история падения Сан Саныча Мурмураки.

Через несколько дней рабочие побелили внутри здание рыбоприемника, национализированного властью Советов после отъезда владельца — греческого гражданина, расставили там более десятка кроватей с тумбочками и повесили вывеску:

«Ночной профилакторий для сотрудников Коопрыбсоюза».