Дальнейшие похождения Остапа Бендера

Остап, Балаганов и даже присутствующий в это время Адам Казимирович, с интересом рассматривали предметы клада. Здесь были две кадильницы, четыре витых подсвечника, куча позеленевших монет неизвестного им государства, два эмалированных образка, иконка, писанная потускневшими красками на потрескавшейся доске, две чаши, поднос, вычеканенный замысловатыми узорами и длинная цепь для ношения креста.

Рассмотрев все это, Остап любезно спросил:

— И сколько вам выписать рубликов за все это, уважаемый?

— Да рубликов сто, не меньше, товарищ председатель, — колыхнул своим животом глава артели строите лей-огородников.

— Ну, что же, торговаться не будем, сто так сто уважаемый. Товарищ эксперт, оплатите за все это для нашего музея, — взглянул великий комбинатор на Балаганова.

Старший научный сотрудник-эксперт тут же безропотно отсчитал сто рублей Мореву, но не преминул спросить:

— Остап Ибрагимович, а вычесть вступительные взносы, как по инструкции?

— Никаких взносов, товарищ эксперт, — твердо заявил Остап. — Это разовое приобретение. Вы же не думаете вступать в наше общество любителей археологии? — спросил он толстяка.

— Да нет, зачем мне общество. Если что найдем еще, принесу и так, — ответил Морев, пересчитывая деньги и направляясь к выходу. — Бывайте, рад был заиметь с вами дело.

— Всегда милости просим, товарищ, приходите, — сделал два провожающих шага за посетителем Остап.

Так произошло знакомство с организатором артели строителей-огородников Саввой Фадеевичем Моревым.

Но именно оно и оказалось впоследствии чреватым опасностью для Остапа и его друзей.

Табельщица Морева Василина Усина поведала своей дочке энкавэдистке Кларе о находке. Расписала с таким преувеличением, что глаза у девушки расширились. Сказала, что найденный клад был сплошь из золотых вещей, И Твердоспив не иначе как утаил его от властей и не иначе как продал его за большие деньги кому-то.

Узнав это, Клара доложила своему начальству, что рабочий артельщика Морева, у которого работает ее мать, нашел и утаил золотой клад, который продал за большие деньги. И что она, как понимает, этот клад представляет не иначе, как большую государственную ценность.

Недремлющее око НКВД усмотрело во всем этом уголовщину и тут же повесткой вызвало к себе кровельщика Твердослива для допроса.

Следователь порылся в бумагах и крикнул за дверь:

— Дежурный! Кто там по повестке?

Когда вошел кровельщик Твердослив, следователь переложил бумаги с одного места на другое, затем молча уставился на вошедшего. Минута напряженного молчания показалась кровельщику вечностью. Вдруг энкавэдист вскочил, со всей силы обрушил кулак на стол и раздирающим голосом закричал:

— Где клад?!

^—Не могу знать… артельщик…

— Где клад, я спрашиваю?!

— Та я же нашел, а тут артельщик, говорю…

— Где то, что нашел? Смотри мне в глаза. Я все знаю. Куда ты его спрятал?

— Ей-богу, не знаю. Товарищ начальник, вы Савву Фадеевича Морева допросите. Он вам все и скажет, как я нашел, а он тут как тут радом.

— Где клад?!

Допрашиваемый молитвенно сложил руки. Следователь с невнятными ругательствами бегал вокруг него и тыкал кулаками в его лицо. Затем прокашлялся и хрипло заорал снова:

— Где клад? Говори? Где клад? Говори! Против Советской власти пошел?!

Твердослив, держа молитвенно руки отступал то в сторону, то к столу, то к следователю, мечущемуся вокруг него и глаза его были уже в слезах.

— У меня дети, я же не то, а чтобы хозяину угодить за это и отдал, значит, товарищ хороший!

Следователь сел на свое место и стал перелистывать дело. Он несомненно обдумывал, как ему вести себя дальше. И он начал страдальческим голосом:

— Эх, Твердослив, Твердослив… Тут написано, хорошим специалистом был… Сядь, тебе говорят! — вдруг закричал он. — Значит, утверждаешь, что клад нашел все же?

— Ага, копаю, а лопата: звяк, звяк, ну я того, а он тут как тут, как будто был — рядом и смотрел, выходит…

— Кто смотрел, кто, яспрашиваю? Твердослив Григорий?

— Так точно, он самый, хозяин, содержатель артели нашей.

— Ну, ну… — подбадривал допрашиваемого следователь. — Нашел клад? Вопрос понимаешь?

— Так точно, — прошептал кровельщик, — очень даже понимаем. Только я и говорю, а тут хозяин…

— Как его фамилия? Имя, отчество?

— Морев он, да главный артельщик наш, Савва Фадеевич. И огород он мне выделил самый лучший, я и говорю…

— Если ты сознаешься, что выкопал клад и скажешь, куда подевал? Кому продал? И ты свободен, донял? Ну? Сознаешься?

— Сознаюсь, — прошептал допрашиваемый и махнул рукой.

— Вот и хорошо, Твердослив. Я знал, что ты сознаешься. Так где клад?

— Так я же сказал, товарищ начальник. Мне можно идти? — встал кровельщик, повернувшись к двери.

— Постой, постой, ты не ответил на мои вопросы, Твердослив.

— Вы же сказали, чтобы я сознался, я это сделал, что еще?

Следователь вскочил и ударил кулаком по столу.

— Говори, где клад? Кому продал?

— Так я же и говорю, товарищ хороший, — развел руками тот.

Следователь взял лист бумаги и обмакнул перо в чернила.

— Ну-с, Твердослив, теперь мы приступим к официальным твоим показаниям. Кто твой хозяин?

— Морев.

— Кто он?

— Савва Фадеевич.