Дальняя бомбардировочная...

— Идемте, нам здесь делать нечего! У нас много дел на фронте…

Лишь вмешательство президента Рузвельта предотвратило возможный срыв конференции. Он заявил, что «Оверлорд» является основной операцией, которая согласована между СССР, США и Англией, и никакие друтие операции не должны задерживать вторжение союзников в Северную Францию. Это заявление заставило смириться Черчилля и в конце концов подтвердить дату операции «Оверлорд» — май 1944 года.

Таким образом, главнейший вопрос был решен, а 5 декабря было объявлено и о назначении главнокомандующего операцией. [364] Президент США назначил на эту должность Эйзенхауэра, хотя все предполагали, что им будет генерал Маршалл — начальник штаба вооруженных сил США.

На Тегеранской конференции был рассмотрен и ряд других вопросов: о послевоенном устройстве Европы, о границах Польши, об организации ООН. Но все эти вопросы подлежали дальнейшему обсуждению и уточнению. Конкретной была опубликованная декларация за подписями Сталина, Рузвельта и Черчилля, где говорилось:

«Никакая сила в мире не сможет помешать нам уничтожить германские армии на суше, их подводные лодки в море и разрушить их военные заводы с воздуха. Наше наступление будет беспощадным и нарастающим… Мы уверенно ждем того дня, когда все народы мира будут жить свободно, не подвергаясь действиям тирании, и в соответствии со своими различными стремлениями и своей совестью».

Тегеранская конференция описана достаточно полно в опубликованных документах и книгах. Однако небольшая книга Валентина Бережкова «Тегеран 1943», на мой взгляд, наиболее проста, доходчива и в то же самое время достаточно полно, объективно освещает события того времени.

Я лично считаю Тегеранскую конференцию главнейшей из всех последующих. Именно там практически были определены роль и значение каждого из воюющих государств, и там уже примерно каждый знал, на что он может рассчитывать в дальнейшем в распределении зон влияния в Европе. Как мы увидим в дальнейшем, в распределении этих зон влияния союзники сильно просчитались и понесли, если так можно выразиться, значительный урон. Не зря Сталин ушел на этой конференции от конкретного обсуждения ряда вопросов послевоенного устройства.

Здесь мне хотелось бы рассказать и о малоизвестном факте, частном случае, который показывает, как подчас на первый взгляд незначительное явление может иметь значительные последствия.

По прибытии глав трех держав в Тегеран шах Ирана попросил аудиенцию у Черчилля и Рузвельта для приветствия гостей. Прибыв в английское посольство, он довольно долго прождал, пока вышел к нему Черчилль. Ожидание Рузвельта было менее долгим и, наконец, раздался телефонный звонок в наше посольство с вопросом, когда его превосходительство Сталин может принять шаха Ирана. В посольстве попросили обождать, чтобы согласовать время визита. Довольно быстро был получен ответ, который гласил: «Глава советской делегации спрашивает, когда шах Ирана найдет время и сможет его принять?»

Звонивший в посольство несколько растерянным голосом сказал, что его не так поняли, что шах Ирана спрашивает, когда он может приехать к Сталину. Однако последовал ответ, что его поняли правильно, и Сталин именно спрашивает о том, когда шах Ирана может его принять. Звонивший сказал, что должен об этом доложить шаху. [365]

Через некоторое время последовал звонок и посольству сообщили, что если правильно поняли и И. В. Сталин действительно хочет навестить шаха Ирана, то шах будет его ждать в такое-то время.

В точно назначенный час товарищ Сталин был у шаха Ирана, приветствовал его и имел с ним продолжительную беседу, чем подчеркнул, что всякий гость должен отдать дань признания хозяину, посетить его и отблагодарить за оказанное гостеприимство.

Вопросы внимания вообще, а на Востоке в особенности, имеют определенный смысл и значение. Шах был тогда весьма молод, увлекался авиацией и получил в подарок от нас легкий самолет. Личное посещение его Сталиным еще больше укрепило те дружеские отношения, которые впоследствии многие годы существовали между нашими государствами.

Поистине, казалось бы, незначительный случай, а по сути дела — политика, и немалая…

Улетали мы из Тегерана 1 декабря 1943 года. В ночь перед вылетом из Тегерана я был вызван к Сталину. Здесь же был и Берия. Настроение у Верховного было хорошее. Высказав удовлетворение прошедшей конференцией, а точнее, результатами личных встреч и переговоров с Рузвельтом, он, смеясь, сказал:

— Как ни дрался, как ни старался Черчилль обвести нас вокруг пальца, а все-таки пришлось сдаться. Однако противник он достойный!