Дальняя бомбардировочная...

Решаем из бортпайка взять шоколад и галеты, а остальное все выбросить. В пистолеты — по девять патронов, двигаться будем только ночью, а днем отдыхать. Я снял унты и забросил их в овраг, а надел сапоги, которые взял с собой. Пошли на восток. Стала болеть ушибленная нога, в горячке сначала не чувствовал. Хотя давно не ели, голода не было. Вышли на дорогу и втихомолку пошли по ней в неизвестность… Сколько прошли, не помню, но чувствовалось, что скоро будет деревня. Не доходя до деревни, наткнулись на патруль. Чичерин шарахнулся в сторону, а мы трое ускоренным шагом пошли дальше. Итак, нас осталось трое: Дмитриенко, Хицко и я. Искать в этой темноте Чичерина было бессмысленно. Мы уже определились, что находимся на занятой немцами территории. До деревни шли уже осторожно. Но вот дальше идти нет сил, надо отдохнуть. В деревне тихо. Постучались в окно одной хаты, хозяйка пугнула нас, чтобы по ночам не шлялись.

Смотрю, недалеко сарай для скота. Забрались на сеновал, зарылись в сено. Поспим немного, а там пойдем к линии фронта. Сон не идет, холодно. Но все же усталость берет свое. Только задремали, сквозь сон слышу разговор. Подъехали на подводах немцы и распрягают лошадей. Ребята тоже проснулись. Лежим тихо. Немцы распрягли лошадей и ушли в хату. Полежали немного, послушали, тихо, сено пахнет хорошо, лежать на нем мягко и тепло, но надо, пока не поздно, покидать это место. Слезли с сеновала и осторожно выбрались из деревни. Остаток ночи двигались на восток, к утру вышли к огромному полю, с которого была убрана пшеница, а снопы сложены в крестцы. Решили день провести в одном из них, отдохнуть и разведать окружающую местность. Разобрали снопы и забрались внутрь. Спали, очевидно, долго — усталость взяла свое. Поели галет и шоколаду — захотелось пить. Стали осматриваться — невдалеке проходит большой шлях, по нему движения нет, комья замерзшей земли, вдалеке стоят неубранные снопы, но вертикально. И вдруг эти снопы приподнялись вверх, затем пошли, а потом побежали, да прямо в нашу сторону, примерно штук сорок. Вот это „пироги“! Сидим и смотрим, что дальше будет. Бежать некуда. Все же нас трое, будем отстреливаться. Неужели, думаю, обнаружили нас. Но какой им смысл маскироваться, когда они могли нас и сонных взять. В голове путаница. Однако защищаться будем до последнего. Сидим, ждем. Не добегая до нас метров двухсот, снопы остановились, сошлись вместе. Солдаты сбросили с себя эту маскировку, построились и пошли в другую сторону. Мы вздохнули облегченно — еще раз пронесло…

Была вторая половина дня, и мы решили идти дальше. Населенных пунктов вблизи не видно. К вечеру подошли к лесу, по которому шли почти всю ночь, правда, под утро вздремнули немного. Одеты были тепло, так и шли в летном обмундировании со шлемами на головах. Утром дорога привела нас к лесничему, который жил в большом рубленом доме. Зашли, хозяин был дома. Маленьким ребятам дали шоколаду и пачку галет. За несколько суток первый раз напились хорошей воды. Начали расспрашивать хозяина, как ближе пройти к линии фронта, минуя деревни. Он рассказал, и мы тронулись в путь. Идем по дороге молчком, неожиданно зашли в деревню, прямо на центральную улицу, как глянули — слева, метрах в двухстах, стоят немцы и смотрят на нас. Что за чудо — так они, наверное, подумали, — три человека в странной одежде идут смело среди бела дня. Я сразу принял решение — пересечь улицу с ходу, так как впереди была возвышенность и небольшой лесок. Там наше спасение! Говорю ребятам на ходу: „Идем, не останавливаясь и не оглядываясь, прямо на лесок“. И только наша решительность, очевидно, ввела немцев в заблуждение, и они не стали нас преследовать.