Дальняя буря

Девушка попробовала лезвие большим пальцем и порезалась, на подушечке пальца выступила кровь. Сьюзан вскрикнула и сунула палец в рот, высасывая алые капельки. Тело Дэниела отозвалось моментально. Нет, ему не стало плохо. Из глубины сознания поднялись чувства — изначальные и примитивные. Ему оказалось достаточно лишь одного взгляда на розовый язык. Ее рот приоткрыт. Губы влажны.

Почувствовав взгляд Дэниела, Сьюзан вытащила палец изо рта.

— Что такое?

Дэниела кольнуло подозрение.

— Ты раньше так делала?

— Резала палец?

— Брила кого-нибудь.

— Последние четырнадцать лет я прожила в монастыре. Как ты думаешь?

— Проклятье! — Дэниел выхватил бритву у нее из рук. — Не прикасайся ко мне ничем острым, поняла? — приказал он. — Мне уже разок пытались перерезать горло. У меня нет желания пробовать снова.

Сьюзан улыбнулась. Беззаботная радость ее улыбки преобразила строгие черты лица, сообщив им, пожалуй, даже излишнюю для женщины привлекательность. Особенно когда женщина с головы до ног одета в черное.

— Держи зеркало, — бросил девушке Дэниел.

— Слушаюсь, сэр.

Она взяла с подноса зеркало и села на край кровати. Дэниел попытался передвинуться, но Сьюзан сама пересела, так что ее бедро прижалось к его ноге.

— Начинай. Я послежу.

Он знал, что она не подведет. Он знал, что она будет следить своими большими зелеными глазами за каждым его движением. Дэниел затрепетал даже сильнее — и не от слабости в теле.

— Выше. Держи выше.

Пока он не до конца потерял самообладание, надо сбрить четырехдневную щетину. К огромному облегчению Дэниела, Сьюзан больше не отвлекала его. А по тому, как она держала зеркало, он видел, что она следит за каждым его движением.

Но Дэниел понимал, что рано радуется.

— Больно?

Лезвие шло по подбородку снизу, и Крокер дернулся.

— Больно что?

— Бриться. Звук ужасный. Я слышу, как скрипит твоя борода, когда ты подрезаешь ее.

Дэниел взял висевшее у него на плече полотенце и промокнул подбородок.

— Нет, не больно.

— Но у тебя течет кровь!

— Пустяки. Правда.

Он отложил полотенце и продолжил.

— Сколько раз ты это делаешь?

— Делаю… что?

Почему, черт побери, он придает каждому ее вопросу явно другой смысл?

— Бреешься.

Дэниел протянул девушке бритву, чтобы она сполоснула лезвие в теплой воде. Вернувшись на свое место на кровати. Сьюзан принесла с собой тазик с водой, который поставила себе на колени, отчего ее бедро еще плотнее прижалось к ноге Дэниела. На какое-то время удовольствие от компании Дэниела, казалось, отогнало страхи прошлого. Но он боялся, что все вернется, если он осмелится дотронуться до девушки.

— Сколько раз, Дэниел? Он вернулся к ее вопросу.

— Если только моя работа не требует от меня…

— Неряшливого вида, — помогла Сьюзан.

— Неряшливого?

— Неряшливого, — подтвердила она.

— Если моя работа не требует от меня… неряшливого вида, я бреюсь каждое утро. Иногда и вечером.

— А зачем вечером?

Дэниел открыл рот, помедлил, потом снова вернулся к бритью. Как объяснить Сьюзан, что это делается для того, чтобы не поцарапать кожу какой-нибудь милашке?

— Иногда борода растет слишком быстро. Когда солнечно, например.

— О!

Дэниелу удалось закончить процедуру без новых порезов. Но к этому моменту его руки дрожали от напряжения.

Не успел он удалить последний волосок, как Сьюзан решительно отняла у него бритву.

— Я закончу.

Она взяла с подноса еще одно полотенце, окунула его в теплую мыльную воду и смыла с лица Дэниела пену.

— Ой, Дэниел! Да ты почти красивый, когда бритый.

И это было правдой. Есть мужчины, которые бритыми кажутся голыми. И некоторые используют усы и бороду, чтобы скрыть слабый подбородок или тонкие губы. Но у Дэниела был резко очерченный квадратный подбородок с небольшой ямочкой посередине.

— Теперь надо что-то сделать с твоими волосами.

Девушка запустила пальцы в густые темно-русые пряди, достававшие до плеч. К ее удивлению, волосы Дэниела заструились между пальцами, как поток солнечного света. Теплые, шелковистые. Ужасно, что придется обрезать их.

Сьюзан нахмурилась, ей действительно не хотелось лишать Дэниела его длинных волос. И хотя Сьюзан никогда не нравились мужчины, которые отпускают гривы, «хулиганский» вид Дэниела волновал и завораживал ее. Длинные золотистые волны несли в себе что-то языческое, древнее, словно выявляя в Дэниеле облик мужчины давних веков.

— Сьюзан?

— Да? — Она смотрела не отрываясь. Сьюзан кашлянула и приподнялась. Вода из тазика, который она держала на коленях, выплеснулась на пол, но девушка не обратила на это никакого внимания. Что это с ней происходит? Почему она думает о столь неподобающих вещах? Но как ей избежать подобных мыслей, когда, кажется, сама комната толкает их друг к другу?

— Может, закончим в следующий раз?

— Нет. Другой раз ничем не лучше, чем этот.

Сьюзан окинула взглядом комнату. Будто видела ее впервые. Потребовалось некоторое усилие, чтобы сосредоточиться.

— Лучше бы тебе пересесть куда-нибудь. Я не хочу, чтобы волосы попали в кровать.

Она вышла из комнаты и направилась на кухню.

Там она оперлась о стул, крепко ухватившись за спинку. — Собралась и вернулась в гостевую комнату.