Дальняя дорога

Люк откинулся на спинку кушетки и пристально взглянул на Софию.

– Это правда?

– Понятия не имею, – призналась девушка. – Первый раз такое…

Он рассмеялся и тут же посерьезнел, а потом притянул ее ближе и поцеловал в голову.

– Ну, если тебе так будет спокойнее, мне это тоже незнакомо.

Вечер продолжался, они сидели перед огнем и тихонько, на привычный лад, разговаривали – как всегда с тех самых пор, когда они познакомились. То и дело в камине трещало полено, разбрасывая искры и озаряя комнату уютным интимным светом.

София подумала, что проводить время с Люком не только просто, но и в чем-то правильно. С ним она оставалась собой, и девушке казалось, что она может сказать ему что угодно и он ее обязательно поймет. Они сидели бок о бок, и София удивлялась, с какой легкостью они сблизились.

С Брайаном было совсем не так. София всегда беспокоилась, что недостаточно хороша для него. Более того, временами она сомневалась, что хорошо знает Брайана. Она подозревала, что он носит маску, которую никогда не удастся сорвать. София считала, что сама делает что-то не так, ненамеренно строя преграды между собой и Брайаном. А с Люком она чувствовала себя иначе. Казалось, что они знакомы всю жизнь, и эта простота общения была именно тем, что девушке так недоставало.

Огонь разгорелся, и слова Марсии стали постепенно забываться. Наконец София вообще про них забыла. Возможно, они и торопили события, но она была неравнодушна к Люку – и наслаждалась каждой минутой, проведенной вместе. София еще не влюбилась, но, чувствуя, как поднимается и опускается его грудь в такт дыханию, она с необычайной легкостью представила, как ее увлечение перерастает в нечто большее.

Потом, когда они перешли на кухню, чтобы сделать фонарь из тыквы, девушка почувствовала огорчение от того, что вечер уже заканчивался. Она встала рядом с Люком, с интересом и восторгом наблюдая, как он медленно, но уверенно вырезал фонарь, придавая ему гораздо более замысловатые формы, чем она в детстве. На столе лежали ножи самых разных размеров, и у каждого была определенная функция. Люк вырезал на тыкве улыбку: счистил лишь кожуру и изобразил губы и зубы. То и дело он откидывался назад, оценивая свое творение. Потом он принялся делать глаза, тщательно обозначив зрачки, и поморщился, когда сунул руку в тыкву, чтобы извлечь содержимое.

– Всегда терпеть не мог эту скользкую гадость, – сказал он, и София хихикнула.

Наконец он вручил ей нож и предложил попробовать самой. Люк показал, где резать, и объяснил как. От тепла его тела у девушки дрожали руки. Впрочем, нос получился неплохим, зато одна из бровей вышла изогнутой, прибавив выражению лица Тыквоголового Джека толику безумия.

Закончив, Люк вставил в фонарь небольшую свечу и зажег ее, а потом отнес тыкву на крыльцо. Они сидели в креслах-качалках и вновь тихонько разговаривали, а Тыквоголовый Джек одобрительно ухмылялся. Когда Люк придвинул свое кресло ближе, София с легкостью представила, как они сидят здесь вечер за вечером, и так много лет. Когда он провожал Софию к машине, девушке показалось, что у Люка возникла та же самая мысль. Пристроив тыкву на пассажирском сиденье, он взял Софию за руку и ласково притянул к себе. Она ощутила в его прикосновении желание. Несомненно, ему хотелось, чтобы она осталась. Когда их губы соприкоснулись, София поняла, что и сама не прочь остаться. Но она не могла. Только не сегодня. Она еще была не готова. Но эти жадные прощальные поцелуи сулили то будущее, которого она ждала с нетерпением.

Глава 14

Айра

Вечером солнце начинает уходить за горизонт, и мне становится тревожно. Но в моем сознании лишь одна мысль. Вода. Во всех видах. Лед. Реки. Озера. Водопады. Струя из крана. Все, что сможет размочить комок в горле. Даже не столько комок, сколько сгусток, который взялся непонятно откуда и растет с каждым вдохом.

Я понимаю, что брежу. Авария – не бред. Она вполне реальна, и я это знаю. Уж куда реальнее? Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь, пытаясь припомнить детали. Но в бреду это сделать достаточно трудно. Я хотел избежать центральной автострады – машины там ездят слишком быстро – и на карте, найденной в кухонном шкафчике, подчеркнул однополосное шоссе. Помню, как свернул с дороги, чтобы заправиться, а затем вдруг растерялся, не зная, куда ехать. Я смутно припоминаю, как миновал городок под названием Клемонс. Наконец, догадавшись, что езжу кругами, я выехал к какому-то поселку и обнаружил шоссе под номером 421 и указатели на город Ядкинвиль. Погода начала портиться, но я слишком боялся остановиться. Все вокруг казалось незнакомым, а я продолжал ехать пока не оказался на каком-то совершенно другом шоссе, которое вело прямо к горам. Его номер я не знал, но тогда уже было не важно, потому что пошел снег. Стало темно – так темно, что я не разглядел поворот. Я проломил ограждение и услышал скрежет металла, а потом машина рухнула в кювет.