Дальняя гроза

Когда выдавалась свободная минутка и Илья вдруг выплескивал на удивленного Шорникова новую порцию каких-либо исторических фактов или событий, тот слушал его с обостренным интересом, впитывал все, как губка воду, не показывая, однако, своего жадного любопытства. Всего полгода прошло с того дня, как они впервые сошлись друг с другом и без раскачки впряглись в свое сложное, опасное, порой мучительное, каторжное дело, состоявшее в том, чтобы любой ценой раскрыть замыслы противника и тем самым сделать свою дивизию зрячей, помочь ей добиться боевого успеха. И хотя этот срок был невелик, он не просто сдружил Шорникова с Ильей, но и породнил их, и теперь Шорников не мог и представить себе, что придет день, когда Илью возьмут от него и переведут в другую дивизию, или, что еще хуже, с ним приключится беда, которая во фронтовой обстановке может случиться в любой момент с каждым из них.

Коньком Ильи Шафрана были полководцы. Шорников много раз пытался понять, как голова этого юноши вмещает в себя столько фактов, событий, цифр, имен, но это оказалось тщетной попыткой. И потому ему оставалось лишь удивляться и восхищаться.

В вещмешке у Ильи могло не оказаться и черствой горбушки хлеба, но там всегда были книги, и он, если позволяла обстановка, набрасывался на них с той нетерпеливой жаждой, с которой путник в пустыне набрасывается на неожиданно обнаруженный источник воды. И так как знания, почерпнутые Ильей из книг, не могли без применения покоиться в его голове и просились наружу, то он и обрушивал их на озадаченного Шорникова.

— Василий Макарович, вы любите месяц июль? — мог ни с того ни с сего спросить у Шорникова Илья.

— Какая разница, люблю — не люблю! Оно, конечно, летом лучше, чем зимой.

— Значит, июль вам по душе. А почему этот месяц так называется, вам никогда не приходило в голову?

— Как это почему? Назвали так, и баста. Вот ты — Илья. Почему? Да так родители нарекли. Между прочим, в честь Ильи пророка. Так что у тебя имя ни к чертям собачьим, слишком божественное.

— Не в имени дело, — краснел Илья. — Так вот, к вашему сведению, Василий Макарович, назвали месяц июлем в честь Юлия Цезаря. Потому что он в этом месяце родился. А прежде он назывался квинтилием. И учтите, квинтилий переименовали в июль еще при жизни Цезаря. Вот это, скажу я вам, слава.

— А он что, Цезарь этот, из трудящегося народа? — осторожно спрашивал Шорников.

— Увы, он из патрициев. Причем очень знатных.

— Патрициев?

— Ну, вроде из наших буржуев.

— Тогда на кой ляд ты мне этим Цезарем мозги засоряешь?

— Так он жил еще до нашей эры. И был великим полководцем и государственным деятелем. И даже писателем. Вы знаете, сколько он одерживал побед?

— И знать не желаю. Для кого он их одерживал? Сам говоришь, что для патрициев. Ты лучше о наших полководцах расскажи, о рабоче-крестьянских. К примеру, ты о Буденном слыхал?

— К сожалению, нет.

— А про Ворошилова знаешь? Донецкий слесарь. А главное, мой земляк.

— Тоже не слыхал.

— Ну так услышишь. А то — Цезарь, Цезарь...

— Я уверен, Василий Макарович, что опыт полководцев древности тоже можно взять на вооружение в гражданской войне. В интересах пролетариата.

— Какой еще опыт? Что у нас, своей головы на плечах нет?

— Цезарь не лез на противника нахрапом, как иной раз мы, а разъединял его и бил по частям. Это во-первых. Цезарь держал войска в кулаке и быстро создавал превосходство в силах на главном направлении удара. Это во-вторых. А когда у него было маловато силенок, он действовал стремительно, напористо, шел на военную хитрость, искусно маневрировал. Это вам в-третьих. А одерживая победу в бою, не останавливался, как это бывает в нашей дивизии. Возьмем станицу — и по куреням отъедаться да отсыпаться. А Цезарь безостановочно преследовал вражескую армию до полного уничтожения. Это в-четвертых. И как вы любите повторять, и так далее. Кстати, он очень ценил конницу.

— Вот это по-нашенски! — одобрил Шорников.

— А еще — разведку.

— Выходит, таких, как мы с тобой, ценил? — обрадовался Шорников. — Видать, этот Цезарь был парень не промах.

— А если я добавлю, Василий Макарович, что великий русский полководец Суворов и французский император Наполеон считали, что каждый военный обязан изучать труды Юлия Цезаря и знать их назубок?

— Это точно?

— Абсолютно. Особенно надо изучать историю его Галльских походов. Их было целых восемь. В результате римляне завоевали всю Галлию.

— Галлию? С чем ее едят?

— Это территория, на которой в наше время располагаются Северная Италия, Франция, Люксембург, Бельгия, Германия, часть Голландии и Швейцарии.

— Вот это аппетит! — поразился Шорников. — Все это проглотил и не подавился? Так он, выходит, захватчик, а значит, лютый враг трудового народа.

— Это уже другой вопрос, — уклонился от спора Илья. — Я говорю о его полководческом искусстве.

— А что, в этом направлении придется мне нашего начдива просветить. Да и начальника штаба не мешает.

— Ну, что касается Румянцева, то ему все это известно. Он же военную академию кончал.