Дальняя командировка

Кто не растерялся в момент налета и успел сбежать из клуба, тот спасся, но, похоже, таковых оказалось не­много, остальным же была уготована весьма тяжкая участь. В микроавтобусах всех задержанных повезли че­рез мост в управление. И там до отказа набили в «обезь­янник» и пустые кабинеты, предусмотрительно приго­товленные для этой цели.

Истерические крики и слезы продолжались.

Парней допрашивали в ускоренном режиме. В кар­манах у них немедленно «находили» пакетики с дурью, и никакие протесты при этом не принимались. Отказыва­ешься давать признательные показания? Удар дубинки повергал отказника на колени. Второй удар укладывал на пол. Несколько ударов тяжелыми ботинками по поч­кам и печени — и следующий!

Ребята видели, что делают эти изверги в милицейс­кой форме, скрывающие свои физиономии под шапоч­ками-масками, с их товарищами, и готовы были сознать­ся в чем угодно, лишь бы избежать зверских побоев. И они сознавались, что наркотики действительно их соб­ственные, что сами они — наркоманы со стажем, что не только сами колются, но и другим продают и даже что снабжает их этой дурью сам Манасян, хозяин клуба.

Эту тонкую игру придумал, между прочим, подпол­ковник Затырин. Узнав, чье это заведение, от майора Сенькина, Павел Петрович подумал, что армянину здесь, в городе, делать нечего, а казино со всеми его службами и доходами вполне может принадлежать и ему самому — не станет же Прапорщик оспаривать у начальника рай­онного управления внутренних дел такое его право! А то пусть попробует...

В общем, в соответствии с «чистосердечными при­знаниями» задержанных вопрос с Самвелом утвердился окончательно. Но разговор с ним у подполковника про­изойдет не сейчас, а завтра, когда материалы оформятся и можно будет провести в казино жесткий шмон со все­ми вытекающими последствиями.

Сопляки мальчишки, которые не выдерживали по­боев и подписывали «показания», в здании не задержи­вались. Их строго предупреждали о возможных послед­ствиях «разглашения», угрожали дальнейшими вызова­ми в милицию для дачи показаний, наконец, подтверж­дали все сказанное прощальной зуботычиной и выкиды­вали за порог. До дому они уже добирались сами, благо­даря Бога за то, что так все еще закончилось. Потому что из соседних кабинетов доносились истерические крики девушек, которых то ли избивали, то ли насиловали ми­лиционеры.

Впрочем, девушек тоже недолго задерживали. Мен­там нравились сдвинутые столы, они балдели, когда доб­рых три десятка местных красоток, отобранных ими спе­циально и раздетых теперь догола, исполняли самые изощренные их фантазии, рыдая навзрыд, но не смея сопротивляться. Девок набрали много, на всех хватало, даже и не по одному разу. Особенно развеселились, ког­да узнали, что одна из них невеста и что на дискотеке она была вместе со своим женихом. Ну тут уж фантазия совсем разыгралась, и попробовать невесту захотел чуть ли не каждый второй. Верно говорят, что гуртом и батьку легче бить — такая вот философия...

Поразительно, но беспощадно насилуемые этими же­ребцами девицы умоляли своих мучителей пощадить хотя бы невесту. И ведь ее почти пощадили! Правда, трое особо ретивых стражей порядка не могли себе отказать в удовольствии, особенно старался сержант Малохоев, словно мстя за испытанные им недавно унижения, но всему приходит конец. Стащили девушку со стола, толк­нули к кучке ее одежды, валяющейся на полу, посмея­лись вволю, глядя, с каким трудом она одевается, и дали ей подзатыльник — вали отсюда и благодари, что жива осталась.

К концу ночи помещения, кроме «обезьянника» вни­зу, где осталось сидеть десятка полтора самых упертых, а также братков, которые верили, что пахан их не оставит, опустели. Листы с показаниями большой кипой принес­ли в кабинет к начальнику.

Подчиненные были еще возбуждены, и глаза у них блестели. Сам вдосталь оторвавшийся сегодня, подпол­ковник хорошо понимал их состояние.

—  Рожи-то свои не открывали? — спросил на всякий случай.

—  Никак нет, — ответил за всех самый крупный из них — Степан Малохоев. Ссадины на лице его еще не зажили, и он словно гордился теперь ими, щерясь в улыб­ке и открывая два золотых зуба по краям рта, сверкав­ших на верхней челюсти словно клыки.

— Смотрите мне! — строго погрозил им пальцем За­тырин. — Чтоб никаких жалоб не поступало! Всех пре­дупредили?

—  А как же, даже расписки взяли, — подтвердил сер­жант. — Все как вы велели.

—  Ладно, свободны, отдыхайте. А с теми, что за ре­шеткой, с утра разберемся.

Подполковник был уверен, что так и будет. А сам если и жалел теперь, так только о том, что не позвал сюда Люську — она бы именно сейчас очень помогла ему по­ставить на проведенной операции жирную точку. Ну нет так нет... Он все равно был удовлетворен.