Дальняя командировка

—   А за что ты его? — сыграл недоумение Грязнов.

—  Он не понял моего вопроса. А долго объяснять у меня времени не было. Они как раз Галку паковали.

—   Ах вон оно в чем дело! Так ты скажи им, Леха, ска­жи. Филипп дело говорит. Аппарат-то есть?

Солдатенков достал из кармана телефон, раскрыл и пробубнил в него:

—    Вы там это... Кого уделали?! Серого?! Да как же это он так?.. — Леха с сомнением посмотрел на Филю и по­качал головой. — Ладно, глядите, чтоб без посторонних. Я позову, когда надо...

—  Ну, убедились? — улыбнулся Филя. — Жив?

—  Чем ты его? — все еще недоверчиво глядя на него, спросил Солдатенков.

—  Вот, — продолжая улыбаться, ответил Филя, — ру­ками. — И показал вовсе и не страшные свои ладони.

—  Садись, Филипп, рядом с ним. Я рассчитываю на откровенный разговор.

Филя подвинул себе свободное кресло и сел так, что­бы видеть одновременно и хозяина, и дверь на лестницу. А пистолет положил на колени.

—   Поехали. — Грязнов включил магнитофон и ска­зал: — Производится допрос гражданина Солдатенкова Алексея Яковлевича, подозреваемого в похищении со­трудницы ГУУР, лейтенанта милиции Романовой Гали­ны Михайловны. С согласия подозреваемого допрос про­изводится одновременно с применением магнитофонной записи. Ты ведь не возражаешь, Алексей Яковлевич?.. Ну и правильно. Вот и скажи: не возражаю.

—  Не возражаю, — прохрипел Прапорщик.

3

Получив необходимые сведения от Дениса и еще не совсем отошедшей от стресса Галины, Александр Бори­сович решил-таки отправиться на пикник. Но при этом предупредил Дениса, что рассчитывает узнать от Вячес­лава, когда тот вернется, самые последние сведения, что­бы знать, в каком направлении действовать дальше.

Катер его ждал у пристани, и когда Турецкий вышел из «Волги», ему призывно помахали с мостков:

—  Сюда, пожалуйста!

—   Отдыхайте пока, Михаил Евграфович, — сказал он водителю. Если возникнет срочное дело, я вам позвоню. А вообще-то вы знаете, где они собрались?

—   Известно, — солидно ответил водитель, — небось у плеса. Колесами туда не проехать, только по воде.

—  Ну ладно, пока.

Катер был большой, рассчитанный человек на десять, не меньше. Но кроме моториста, и он же рулевой, рядом находился еще один человек, тот, который и звал на при­стани. Он представился Егором Петровичем, или про­сто Гошей — так ему привычнее. Он и был еще достаточ­но молодым, чтобы, вероятно, в обществе своих началь­ников его звали солидно.

На протяжении всего пути, а путешествие длилось порядка получаса, Гоша ни на минуту не умолкал, живо­писуя словами то, что Турецкий видел своими глазами и что в комментариях совершенно не нуждалось.

Природа, конечно, было здесь роскошная. Правый, высокий берег падал к воде крутым глинистым обрывом и поверху порос бронзовым на солнце лесом. Противо­положная сторона была пологой, и густая зелень ее ско­ро переходила в той же густоты синеву, которая на гори­зонте плавно сливалась с небом. Ширь могучая, красотища... И что интересно, природа эта величественная, не загаженная сливными отбросами, не дымящая трубами и не застроенная краснокирпичными коттеджами, пред­ставлялась совсем древней, будто даже изначальной. Когда, может, еще и человека, как такового, не было. Принесла ж нелегкая...

А Гоша тем временем перешел уже на вещи сугубо материальные и рассказывал взахлеб, какой здесь рос­кошный клев. Александр Борисович пожалел, что не дож­дался Грязнова — вот кому в самом деле был бы празд­ник. Но вовремя остановил себя — не на рыбалку все- таки собрался. Точнее, ловля-то будет, но совсем другого рода. А насчет Славки... Да что ж, в конце концов, сбега­ет катерок еще раз туда-обратно. Пусть за честь для себя почтут.

Потом мысли Турецкого перекинулись к документам, которые ребятам удалось добыть за последние дни. Их было много — протоколы допросов пострадавших и сви­детелей массовых избиений граждан, заявления от них в прокуратуру — повторные по большей части, поскольку тем, которые они принесли на другой день после собы­тий, Керимов ходу так и не дал. Он объяснял свою мед­лительность тем, что указанные в заявлениях факты тре­буют тщательного и длительного расследования, ибо пер­воначальные следственные действия, произведенные по горячим следам, пока этих фактов не подтвердили. Бо­лее того, по словам Керимова, напрашивались и недвус­мысленные выводы о том, что отдельные граждане с явно провокационными, политическими целями настойчиво выдавали свои типичные бытовые травмы за побои со­трудниками милиции. А так-то заявления были подши­ты в отдельную папку, как же! Дела вот пока не возбуж­дались.

Но Керимов оказался куда умнее Затырина, который вообще не знал, где заявления пострадавших граждан. Лукаво бегали глаза подполковника, изображая наивное непонимание, чего от него требуют, когда и так все пре­дельно ясно. Ну пострадали немного некоторые, так ведь подобное и в столице случается — вон и по телевизору даже показывают, как работают правоохранительные органы, как щитами давят, дубинками охаживают. И ни­чего, никого там не наказывают. Да и претензий особых к ним нет.