Дальние континенты

Но провожатый уже вывел чужаков на небольшую шестиугольную площадь, от которой лучами расходились шесть узеньких улочек. В центре площади стояла на невысоком затейливом постаменте великолепная скульптура из белого мрамора - какое-то морское животное, немного похожее на рыбу, но с длинным зубастым рылом и высоким выпуклым лбом, взлетело на волне, неся на спине пухлого кудрявого младенца. Работа была на диво хороша. И "рыба", и младенец казались бы живыми, обладай они цветом. Но даже будучи белыми, они зачаровывали. Провожатый что-то сказал, повернувшись к Лэльдо, и одновременно махнул рукой в сторону одного из зданий, выходящих фасадом на площадь, - и эливенер, выступавший теперь в роли официального толмача отряда, перевел вслух:

- Нас приглашают вон в тот дом. Там нас ждут городские старейшины. И тут же мысленно спросил, обращаясь к священнику: - Ну?..

- Думает, что все будут рады, - перевел Иеро не высказанное провожатым. - И надеется, что мы ни о чем не догадаемся.

- О чем именно мы не должны догадаться? - спросила Лэса.

- Не понимаю, - посетовал священник. - Никаких образов, никаких уточнений. Он просто почти уверен, что ему достанется немалая сумма денег, вот и все. И это его радует.

- Ну, с виду не скажешь, - тихонько фыркнул Горм. - Выглядит он довольно уныло.

- Может, у них не принято внешне выражать свои чувства? - предположил Клуц.

- Все может быть, конечно, - передал брат Лэльдо. - Давайте-ка вот что... раз уж вас приняли за безгласных животных, так и держитесь. Лэса, ты ведь можешь подслушивать мысли, так?

- Очень плохо, - напомнила иир'ова. - До Иеро мне далеко.

34 - И все-таки кое-что ты умеешь. Вот и воспользуйся.

- Думаешь, меня тоже за зверя приняли? - удивилась Лэса. - Я же на двух ногах иду!

- Не знаю... увидим, кого пригласят в дом, а кого - нет.

Через несколько секунд выяснилось, что Лэсу и в самом деле приняли за животное, несмотря на то, что она, на взгляд американцев, ничуть на животное не походила. Но, судя по всему, в Европе не видывали разумных существ, покрытых шерсткой. А может быть, это касалось только остатков Италии? Путники решили, что доказывать что-либо сейчас не время. Со временем все встанет на свои места.

Провожатый задал брату Лэльдо какой-то вопрос, эливенер ответил и тут же повернулся к Иеро.

- Он спрашивает, можно ли оставить наших животных на площади, и не лучше ли привязать их как следует. А тебя и меня просит войти в дом.

Иеро чуть не подавился смехом, представив как следует привязанных Лэсу и Горма. Но, сделав серьезное лицо, сказал вслух:

- Объясни ему, что они слушаются наших приказаний и будут стоять смирно. - И тут же добавил мысленно: - И вам действительно придется постоять смирно, пока мы во всем не разберемся. Лэса, будь настороже! Старайся услышать как можно больше!

- Да уж постараюсь, - мысленно буркнула иир'ова. - Поесть-то дадут? Зверей, между прочим, полагается кормить и поить!

Горм чуть не сел на мостовую - так его разобрал смех. Клуц тоже затряс головой, стараясь справиться с нахлынувшим весельем. Но вообще всем троим, похоже, понравилось, что они будут прикидываться ужасными хищниками. Это сулило немало развлечений.

Брат Лэльдо переговорил с провожатым и вместе с ним и Иеро направился к указанному дому. Трое "хищников" остались возле скульптуры. Горм тут же развалился на гладких камнях мостовой, Лэса уселась рядом с ним, прикинувшись милой киской, а Клуц остался стоять и высокомерно поглядывал по сторонам, время от времени встряхивая головой и громко фыркая. Из каждого окна, выходящего на площадь, на них таращились изумленные глаза горожан.

Провожатый первым поднялся по трем ступенькам, ведущим к широкой двустворчатой двери дома - эта дверь оказалась розового дерева, ее густо покрывала затейливая резьба, а дверной молоток изображал собой человечка с хилым тельцем и огромной головой. Судя по всему, в дверь полагалось колотить его лбом. Но стучать провожатому не пришлось - Иеро и Лэльдо не успели даже поставить ноги на первую ступеньку, как дверь открылась, и на пороге возник весьма пожилой человек маленького роста, в нарядном темно-синем костюме, с длинной седой бородой и пышными усами, выкрашенными почему-то в розовый цвет. Северяне уставились на эти удивительные усы, а старик кивнул им и сделал рукой приглашающий жест. Пальцы его смуглой морщинистой руки были унизаны тяжелыми перстнями. "Надо же, - подумал Иеро, - как они тут любят побрякушки!"

Священник и молодой эливенер вслед за провожатым вошли в дом и очутились в темноватом прохладном холле. Внутренняя отделка дома ошеломила обоих американцев. Пол довольно большого помещения был выложен белыми и красными мраморными плитами, и уж слишком, на взгляд священника, походил на шахматную доску. Ему вдруг захотелось изобразить из себя шахматного коня и начать прыгать по клеткам в строгом соответствии с правилами игры... но тут он глянул на потолок - и разинул рот.