Дальние родственники

- Когда к нему пришли, да. К тому же еще вчера врач наш Юрий Анатольевич Моисеев проверял, вся одежда Владимира Григорьевича на месте, нет только этой самой пижамы и тапочек.

- Вы говорите, он был в пижаме, когда к нему пришли. А кто приходил к нему?

- Молодой человек и девушка. Уже второй раз. Приятели внука Владимира Григорьевича.

- Приятели внука?

- Ну да. Внук у него штурман дальнего плавания, а больше из родных никого.

- А когда они приходили?

- Первый раз три дня назад, а второй - вчера. Сразу после завтрака.

- Вы их видели?

- Да, я провел их первый раз к нему в комнату. Шестьдесят восьмая комната на втором этаже. И вчера видел, когда они шли по коридору.

- К комнате Харина или из нее?

- Они шли к нему. Совсем еще молодые люди, лет по двадцать пять.

- Фамилий их вы, конечно, не знаете?

- Нет.

- Вы - человек наблюдательный, Ефим Львович, вы не заметили ничего необычного в поведении Харина после первого посещения?

- Заметил. Он... даже не знаю, как сказать... как будто Владимира Григорьевича подменили.

- Он расстроился?

- Наоборот. То еле ползал по комнате с палочкой, а то, представляете, пошел. Это вам врач подробнее расскажет.

- Это физически, а настроение?

- Какое может быть настроение у человека, который вдруг выздоровел? Причем не от ангины какой-нибудь. Это как воскрешение. Вы человек молодой, вам этого не понять, когда буквально сил нет ноги таскать, а Владимиру Григорьевичу, не забывайте, семьдесят восемь годков. И, кроме инсульта, был у него и инфаркт раньше, и гипертония стойкая. А тут вдруг узнать его нельзя, представляете? Прямо светился весь. И потом, товарищ старший лейтенант, меня еще одно обстоятельство настораживает.

- Какое же?

- У него бритва электрическая какая-то необыкновенная, внук подарил. Бритва, и правда, хороша. Он меня раз заставил мою "Агидель" принести для сравнения. Моя грохочет, словно в руке трактор держишь, а его только шипит и бреет - чудо. Да еще с аккумулятором, месяц можно бриться без подзарядки.

- Неужели месяц?

- Месяц, - с гордостью сказал Ефим Львович. - Вы не представляете, как Владимир Григорьевич ее бережет. И волосики все щеточкой аккуратно вычистит, и продует, и оботрет. А, вспомнил, фирма "Норелко".

- Не слышал.

- Есть такая. Внук его все время на заграничных рейсах плавает. Штурман он дальнего плавания. Сейчас он где-то в Тихом океане. - Ефим Львович сказал это с гордостью, будто был это не Володин, а его внук. У него самого внуков не было, а две внучки благополучно стали на брачный якорь и в дальние плавания не собирались. - Так я к чему? Если бы Владимир Григорьевич собирался уехать на несколько дней, он бы бритву свою не оставил, это уж вы мне поверьте.

- А он ее не взял?

- В том-то и дело, что не взял. Я зашел, будто спросить что-то у соседа его Константин Михайловича, а сам глянул в тумбочку, где всегда бритва лежит. На месте.

- Вы наблюдательный человек.

- Глаз художника, - скромно сказал Ефим Львович.

- Вы меня простите, конечно, - улыбнулся Кравченко, но зря вы не стали следователем.

- Я иногда и сам так думаю, - беззвучно засмеялся художник.

- А внук...

- Данилюк Александр Семенович, корабль "Константин Паустовский".

- Ну, вы просто... Хаммурапи настоящий.

- Простите?

- Это я так... Вас не затруднит попросить ко мне лечащего врача? А то я и в лицо его не знаю.

- Он не лечащий. У нас ведь не больница, а Дом ветеранов. Но это я так, для вашего сведения. Сейчас позову. Его зовут Юрий Анатольевич Моисеев, но мы зовем его между собой Юрочкой. Такой человек... Иной раз думаю, может, заболеть для разнообразия, и тут же себе говорю: ты что, Юрочку огорчить хочешь? Это я шучу, конечно.

- Понимаю, - вежливо кивнул старший лейтенант. Было ему как-то покойно здесь, в прохладной библиотеке, разговаривать со старым... как он сказал... бригадмильцем... было приятно. И само исчезновение было какое-то... благородное, что ли, как в заграничном детективе каком-нибудь. Все так чинно, благородно, инсульт, пижама вельветовая, бритва заграничная, внук, корабль... Тихий океан, штурман. Неплохо бы, конечно, попросить майора направить его для опроса этого штурмана.

"Товарищ майор, - сказать, - мне тут по поводу пропавшего из Дома ветеранов командировочку выписать надо".

"На сколько?" - не поднимая головы, спросит майор.

"Дней на десять".

"Чего так долго, ты в своем уме? Куда это?"

"Да на Тихий океан".

Да, вот тебе и мушкенум. Черт-те что за чепуха в голову лезет, уснешь здесь, пожалуй, в библиотеке.

Должно быть, устал старший лейтенант, совсем сбился с ног от постоянной спешки, и вправду задремал ненароком, потому что вдруг увидел перед собой молодого человека в халате и понял, что это врач.

- Здравствуйте, - сказал он и вовремя спохватился, что чуть было не сказал "Юрочка", - Юрий Анатольевич?

- Да, Юрий Анатольевич Моисеев.

- Кравченко Виктор Иванович. Прислали меня помочь...

- Я понимаю.

- Я уже немножко в курсе дела. Вам, строго говоря, угрозыск и не нужен.

- В каком смысле?

- У вас свой сыщик есть, художник Ефим Львович.

- А... - улыбнулся врач. - Это верно. Вездесущ и всезнающ. И добрейшая при этом душа.