Дальний и Ближний

Погода отвратительная, моросящий дождь, а у меня даже зонта нет. Я о нём не подумала, когда перед переездом собирала вещи. Надо обязательно купить, не хочется ходить, как мокрая курица. У ворот университета меня прячет под свой Ритка, подхватив под руку и прижавшись ко мне.

— Как прошёл первый рабочий день? — весело интересуется.

— Ужасно… Неужели некоторые люди не понимают, что пение — это не для них?

— А под градусом многим глубоко посрать на общественное мнение.

— Это точно. У меня чуть кровь из ушей не пошла, — вспоминаю ту ненормальную с пищащим голосом.

— Кстати, я тут узнала, нашей команде КВН нужен участник с голосом, не хочешь пойти?

— Нет, юмор — это не моё…

— Тогда можно в наши коллективы попробоваться. Тебя точно возьмут.

— Я подумаю…

Мне нельзя светиться. Одно дело петь в караоке после работы, а другое на тысячу человек в зале. Или сколько здесь студентов? Кто-нибудь обязательно снимет и скинет в интернет, а это может меня рассекретить.

Но можно поинтересоваться у Алексея, вдруг позволят.

Мы замешкались перед входом в аудиторию, и я неожиданно получаю толчок в плечо от того, что меня кто-то задевает.

— Эй, полегче! — возмущённо, поворачиваясь к обидчику.

На меня смотрят ледяные серо-голубые глаза Морозова.

— Тебе места мало? — наезжаю на него.

Но, похоже, он тоже с утра не в духе и явно не выспался.

— Не стой на пути, Белка. Укусить некого?

Ритка, открыв рот, наблюдает за нашей перепалкой.

— Представь себе! — показываю зубки.

Он вдруг протягивает руку вперёд:

— Валяй… Надеюсь, у тебя нет бешенства? Говорят, грызуны одни из его переносчиков. А то я уколы с детства не люблю.

Я задыхаюсь от возмущения.

Что он себе позволяет⁈

Хочется выхватить из рук Ритки зонт и огреть этого зарвавшегося наглеца.

Но он сам ретируется, оставив последнее слово за собой.

— Что это было? — проговаривает тихо Красникова.

— Придурок. Не видишь что ли?

— Алин, с ним так нельзя. Он потом ещё месяц задирать будет своими подколами и пошлыми шуточками. С ним из-за этого никто не связывается, он, правда, ещё и вломить может. Я в прошлом году позволила себе дерзнуть в его сторону, так две недели со стыда сгорала.

— Пук земли что ли? На каждого бойца найдётся боец покруче. Он что девушек бьёт?

— Нет. Парням спуска не даёт. Ребята говорят, что он в спецназе служил, даже хотел по контракту остаться, но передумал почему-то.

— Вот и оставался бы в своей армии… — бубню под нос.

Мы заходим в аудиторию и садимся на свои места прямо перед звонком.

Морозов сегодня переехал на два ряда выше.

Все пары чувствую спиной тяжёлый взгляд в затылок. Чтобы убедиться в этом, даже фронталку на телефоне включаю и направляю в его сторону.

Точно… Сидит, смотрит и нагло ухмыляется одним краешком рта, заметив то, что я за ним наблюдаю.

— Алин, ты лекцию слушай, — одёргивает меня Рита. — По ней тест на следующем занятии будет.

Да я на сто процентов уверена, что не сдам его. Толку-то пыхтеть и стараться запомнить все эти непонятные термины. Даже зубрёжка не помогает, я ничего в этом не понимаю. Это не музыка…

Вот вы знаете, что такое каденция, фиоритура или бельканто? Нет? А я знаю. Мне ваши базисная цена, монетизация и пер-пе-ту-и-тет ничего не говорят. Хотя… Монетизация — это то, что на за просмотры видео деньги платят, если не ошибаюсь.

* * *

После занятий к Рите подходят два наших одногруппника, Слава и Денис.

— Красникова, что по посвящению слышно? Автопати будет?

— Да, Красникова, едем на Амур или нет? — виснет у них на плечах Гусев.

— Будет, но добирается каждый сам, — отвечает Рита.

— Это и так понятно. Когда нам на тусу автобус выделяли? Правильно — никогда, — смеётся Стас. — Глебас, а ты едешь? — обращается к проходящему мимо Морозову.

— Нет! — громко и гневно.

— Как обычно… — машет на него рукой Денис. — Девчонки, вы с нами? — смотрит уже на меня и Риту.

— Нас мой брат отвезёт, — отрезает подруга, поднимаясь из-за парты. — Мне прошлого года хватило, — злой взгляд в сторону Стаса.

— А что было в прошлом году? — с интересом спрашиваю у Риты, когда выходим из аудитории.

— Всю дорогу Гусев меня лапал, кое-как отбрыкалась.

— А этот почему не ездит? — киваю на Морозова, который идёт впереди, метрах в семи от нас, уткнувшись носом в телефон.

— А он вообще нигде не участвует. Ему или некогда, или неинтересно. У него своя компания…

Видела я её вчера, эту компанию.

— Алин, мне в профком надо, я побегу.

— Давай… Завтра увидимся.

— Ага, до завтра, — прощается взмахом руки.

Я выхожу на улицу. Всё ещё идёт мелкий противный моросящий дождь. Одежда почти сразу от него промокает насквозь. Поежившись и накинув на голову капюшон, я направляюсь к остановке. Сегодня идти пешком я не намерена.

Проходя по тротуару, замечаю Глеба, курящего у своего огромного джипа.

— Белка! — оклик в спину.

Разворот к нему и вкладываю во взгляд весь свой гнев в отношении его.

Сам ты Белка!

— Садись в машину, — приказным тоном, щелчком отбрасывая в сторону окурок.

— Нет!

Он бесцеремонно хватает меня за руку и запихивает в машину.

— Что ты себе позволяешь? — моему возмущению нет предела.