Дальний полет

В половине шестого мы собрались домой. Полли быстро нашли и оторвали от новых подружек, а Мэтью нигде не было. Не было его и в шесть. Я решил проехать по берегу, а женщины остались на случай, если он вернется.

Нашел я его в порту, где он вел серьезную беседу с полисменом. Я подъехал ближе, и он увидел меня.

– Ой, папа! - крикнул Мэтью, поднял глаза на собеседника и пошел ко мне. Полисмен последовал за ним и поднес руку к шлему.

– Добрый день, сэр, - сказал он. - Я тут толкую вашему пареньку, что это не дело. - Он покачал головой. - Разве можно в лодки лазать? Все равно что в чужой дом.

– Конечно, нельзя, констебль, - согласился я. - Ты лазал в лодки, Мэтью?

– Я просто смотрел. Я думал, можно. Я ничего не делал.

– Но в лодку ты лез?

– Да, папа.

Тут я покачал головой:

– Нехорошо! Констебль совершенно прав. Ты попросил прощения? - Я взглянул на полисмена и увидел, что тот чуть заметно подмигнул мне. Мэтью тоже взглянул на него снизу вверх.

– Простите, сэр, - сказал он. - Я не думал, что лодка - как дом. Теперь буду знать, - и протянул руку.

Полисмен серьезно пожал ее.

– Ну, поехали, и так опаздываем, - сказал я. - Спасибо, констебль.

Полисмен улыбнулся и снова козырнул мне.

– Что ты такое натворил? - спросил я.

– Я же сказал! Смотрел и все.

– Ну, тебе повезло. Хороший полисмен попался.

– Да, - сказал Мэтью.

Мы помолчали.

– Папа, - начал он снова, - прости, что я опоздал. Понимаешь, Чокки никогда не видел лодки, то есть вблизи не видел. Я ему показывал. А там один заметил, рассердился и потащил меня к полисмену.

– Ясно. Значит, Чокки виноват?

– Не совсем, - признался честный Мэтью, - я думал, ему понравится.

– Гм, - усмехнулся я, - по-моему, это вполне в его духе: заявить, что лодки - дурацкие.

– Он так и сказал. Он говорит, надо очень много сил, чтоб разрезать всю эту воду. Разве не умней скользить над водой и разрезать воздух?

– Ну, здесь он опоздал. Передай, что это у нас есть, - отвечал я, и тут мы подъехали к тому месту, где нас ждали женщины.

Неделя шла к концу, и я все больше радовался, что скоро приедет Лендис. Начнем с того, что Мэтью принес дневник, и, хотя все, казалось, было в порядке, кое-что поставило меня в тупик.

Мистер Тримбл, признавая успехи Мэтью, считал, что они возросли бы, если бы он ограничился традиционной школьной программой.

Мисс Тоуч с удовольствием отмечала внезапный интерес к ее предмету, но советовала отложить астрономию и ограничиться пока географией.

Мистер Кефер, учитель физики, был не совсем доволен. "Рекомендую, - писал он, - задавать меньше вопросов и прочнее усваивать материал".

– Что у тебя там с мистером Кефером? - спросил я.

– Он сердится, - ответил Мэтью. - Как-то я спросил про световое давление, в другой раз я сказал, что понимаю, что такое тяготение, только не понимаю, почему оно такое. Кажется, он и сам не знает, да и про многое другое тоже. Он хотел узнать, кто меня научил так спрашивать. Не могу ж я ему сказать про Чокки! А он сердится. Но сейчас все в порядке. Я вижу, что спрашивать не стоит, и сижу тихо,

– Мисс Блейд тоже как будто недовольна.

– А это я спросил, как размножаться, если у тебя один пол Она говорит - "конечно, у каждого один пол", а я говорю - "нет, если у всех один пол, все одинаковые" Она стала объяснять, что так бывает у растений, а я сказал - "нет, не только у них", а она сказала - "чепуха!" Ну, я и ответил, что это не чепуха, потому что я сам такого знаю. А она спросила особенным голосом, что я имею в виду. Тут я увидел, что не надо было лезть - не говорить же ей про Чокки! Я и заткнулся, а она не отстает. Теперь все время на меня вот так смотрит. А больше ничего не было.

Удивлялась не одна мисс Блейд. Я сам недавно спросил:.

– А дом у него есть? Ну, мама, папа, семья - он тебе не говорил?

– Да не очень, - сказал Мэтью. - Я никак не разберусь. Понимаешь, он говорит много слов, которые ничего не значат.

Я признался, что не совсем понял. Мэтью нахмурился.

– Вот если б я был глухой, - начал он наконец, - а ты бы мне говорил про музыку, я бы не понял, верно? Так и тут, вроде этого. Он говорит про кого-то… папу или маму… но у него это все вместе, как-то одно выходит.

Я заметил только, что все это очень странно. Мэтью не спорил.

– И ему нас трудно понять, - поведал он. - Он говорит, очень неудобно, когда у тебя двое родителей. Легко любить одного, но как же можно любить двоих одинаково?

Изложение этих идей загадочного Чокки расположило меня к биологичке. Кроме того, я порадовался, что приедет Лендис, хотя и боялся приговора.

Вскоре позвонила Дженет и сообщила - как всегда, кратко, - что собирается к нам на уик-энд. Мэри, не вдаваясь в подробности, сказала, что мы будем заняты.

– Жаль, - ответила Дженет. - Ну, ничего. Мы погостим у вас в пятницу и субботу.

– А, черт! - сказала Мэри, вешая трубку. - Надо было позвать ее на то воскресенье. Ладно уж, теперь поздно.

Глава 5