Дальний приход (сборник)

— Неделю всего он прожил после нашей встречи… — Володя вздохнул. — Мучился страшно, когда я навещал, смотреть на него больно было… Но вот умер, и я даже не сразу узнал его в гробу… Лицо разгладилось, стало неожиданно красивым и даже как-то помолодело…

Он помолчал немного, опустив свои нестерпимо голубые, на загорелом лице, глаза.

— Мне рассказали потом, что таким у него лицо уже после смерти стало… — сказал Володя. — Получается, что с таким вот помолодевшим лицом и предстал он перед Господом…

Володя перекрестился…

Перекрестился и я.

Далеко от Валаама

Лес, озеро, трава над водой — все здесь складывается в молитву, которую слышал отец Мефодий душой, когда оглядывался вокруг…

Но порою стлался над озерной водою туман, неразличимо заглатывая в себя Валаам, и редкое судно могло рискнуть тогда подойти к островам…

Как раз в такую погоду и раздался на островах телефонный звонок.

Звонила мать из Новосибирска.

— Беда у нас, сыночек… — сказала она. — С папой плохо.

С трудом Мефодий разобрал ее рассказ, что лег отец в больницу, думал подлечиться немного, но в больнице выяснилось, что у него рак горла и уже в той стадии, когда и оперировать поздно.

Чтобы лучше было слышно, отец Мефодий вышел на озерный берег, смотрел сейчас на клубящийся над озером туман, на выглядывающие из белесой пелены верхушки деревьев…

— Приезжай, Паша… — повторила мать. — Очень тебя отец ждет…

— Дай мне его… — попросил Мефодий. — Папа?

— С-с-с-ыночек… — только и разобрал он из звуков, заполнивших трубку.

Сдавило горло. Защекотало в носу.

— Я приеду, — стараясь не заплакать, проговорил Мефодий. — Ты… Ты только дождись меня, папа…

Тяжело выбираться с острова в туманы…

Тяжело и с билетами в середине августа…

Но все устроилось. Денег в монастыре на дорогу собрали, хотя и пришлось ехать поездом.

И все три дня пути молился Мефодий и думал об отце, вздыхая, что совсем неверующий он. Отец конструктором был, всю жизнь провел в итээровских компаниях и к церкви всегда относился с насмешкой. Когда Мефодий, бывший тогда еще Павлом, в монастырь уходил, поругались они. Отец кричал, что Павел не сын ему, и вот теперь получается, что все…

Отец встретил Мефодия на удивление тихо…

В доме было тепло, но все кутались — мертвым холодом несло из глубоко запавших отцовских глаз.

Глядя в эти заполненные страданием глаза, и понял Мефодий, что если что еще и держало отца на этой земле, то только страх, что там будет еще хуже.

Вчера навещали товарищи из КБ, и встреча эта не давала покоя отцу.

— А-а… — рассказывал он Мефодию, взяв его за руку. — А… Пришли…

Слова трудно выходили из отца, он пытался что-то рассказать, но ничего не получалось.

— Поговорил с товарищами! — подсказала мать, стоявшая рядом.

— Ага… И ни хрена! — отец сдавленно засмеялся.

Потом пришел врач, он долго мыл руки, наконец подсел к постели больного.

— Как себя чувствуете? — спросил он, пряча глаза.

— Хорошо… — заученно отвечал отец.

— Ну-ну… — сказал врач. — Я пропишу обезболивающее.

Он выписал рецепт и ушел.

Вечером Мефодий сидел с отцом и показывал ему фотографии Валаама.

Отец внимательно смотрел снимки…

Потом погладил сына по руке.

— Хороший монастырь! — вздохнул он. — Отпустили ко мне… Денег дали…

— Да что деньги?! — сказал Мефодий. — Давай, папа, лучше помолимся вместе…

— А… Не… Не умею…

— Ну ничего, ничего! Я молиться буду, а ты слушай… А лучше я кассету поставлю с нашими монастырскими молитвами! Ты только внимательно слушай…

Он поставил кассету с монастырскими песнопениями и включил магнитофон…

Под эти молитвы и заснул отец.

На следующий день был праздник Преображения.

С утра Мефодий ушел в городскую церковь и привел священника, чтобы он соборовал и причастил отца.

— Не… — сказал отец. — Не надо!

Вначале Мефодий подумал, что отец опять взялся за свое, опять в нем, после того когда вкололи ему лошадиную дозу обезболивающего, пробудилось итээровское брюзжание, но оказалось, что отец говорит про сон.

Приснилось ему, будто он на Валааме побывал…

Стоял на службе в Преображенском храме, а потом причастился…

— С тобой и были…

То ли от обезболивающего, то ли от приснившегося сна, но говорил отец сегодня лучше и подробно описал, как шли они с Мефодием из монастырской гостиницы в храм, как остановились у гробницы преподобных Сергия и Германа, как прошли и встали на левой стороне собора…

И все так точно рассказывал, что Мефодию и в самом деле показалось, будто отец был в монастыре…

— Ну и ладно, раз там причастился! — сказал священник, приготовив все для соборования. — А теперь соборуем тебя, и у нас причастишься…

«Отче Святый, Врачу душ и телес, пославый Единородного Твоего Сына, Господа нашего Иисуса Христа, всякий недуг исцеляющего и от смерти избавляющего: исцели и раба Твоего Петра от одержащие его телесные и душевные немощи и ожитвори его благодатию Христа Твоего: молитвами Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы, и Приснодевы Марии, предстательствы честных небесных сил бесплодных: силою честнаго и житворящего креста…» — зазвучали слова молитвы.

И как будто меньше холода стало в глубоко запавших отцовских глазах.