Дальний Путь (СИ)

Посещение бани Катериной обошлось мне в десять медных монет. Пять серебрушек отдал за несколько светлых платюшек, ещё три серебрушки за добротные, красные походные сапожки. Что удивительно детская обувь оказалась на порядок дороже чем взрослая, несмотря на то что материала на её изготовление тратилось гораздо меньше. Парадокс, не иначе.

— Ну что, готова? — спросил я у девочки, что сейчас радостно шла следом. Она чуть ли не прыгала от восторга, постоянно трогая своё зелёное мягкое платье, сделанное из дорогих материалов, и радостно цокала, контрастирующими с платьем, красными сапожками.

Девочка сильно преобразилась. Умытая и ухоженная специальными работниками бань, она совсем не походила на того чумазого ребёнка, найденного мной в лесу. Я с удивлением подметил, что она весьма симпатичный ребёнок, что явно вырастит в красавицу, разбивающую сердца толпам ухажёров.

— Готова. А куда мы теперь отправимся?

— В столицу. У меня там дела, затем в Сахалем, а дальше посмотрим. В Сахалеме живёт моя жена — Иллейв, вас нужно познакомить.

От последних слов у меня по спине пробежал табун мурашек, хоть внешне это никак и не отобразилось. Чёрт, я столько всего наворотил за этот поход, что даже не знаю… Я бы на её месте убил не задумываясь.

Мы шли по переулку, когда шагах в десяти от нас, из-за поворота, вынырнуло два стражника.

— Вот он! А ну стоять, именем бургомистра! — заорали они, перехватывая копья и устремляясь в нашу сторону.

Я быстро огляделся и, заметив в стороне стопку пустых деревянных ящиков, взмахнул рукой.

Коробы с шумом сорвались с места, единой стеной врезаясь в двоих несчастных, ломаясь и разлетаясь на куски. Тем не менее ушибы по всему телу парням обеспечены. Вон как развалились на дороге, растеряв прежнюю прыть и копья. Сейчас они кряхтели, стонали и пытались подняться.

— Как насчёт полетать? — улыбаясь посмотрел я на девчонку, с восторгом переводившую взгляд то на ящики, то на стражу, то на меня.

— Ура! Я только за! — девочка похлопала в ладоши.

Присел, она крепко обняла меня за шею и, вновь весело завизжала, когда земля стремительно стала отдаляться где-то позади нас.

Я тоже улыбался в такие минуты. Мне нравилось смотреть как она радуется, видя настоящие чудеса в моём исполнении. Для девочки, не видевшей ни чего в своей жизни кроме кучи навоза, видеть силу одарённого действительно чудо. В такие моменты она отвлекалась от своей привычной грусти по мёртвым родителем, ей не хотелось плакать, она искренне смеялась и восхищённо глядела на очередное чудо и мне этого было достаточно.

* * *

Грог уже несколько дней валялся в глухом лесу, лишённый ступней и кистей своих рук. По началу зудящая, глухая боль в ампутированных конечностях глушила любые чувства. Ему было плохо. Хотелось поскорее сдохнуть, но упрямая натура требовала выжать максимум из своей жизни и если и сдохнуть, то приложить все усилия дабы оттянуть этот момент.

Но в какой-то момент жажда пересилила боль. Она заполонила всё его сознание, он готов был вновь лишится конечностей лишь бы получить один глоток прохладной влаги.

Ирония в том, что у каждого из его подельников имелась полная фляга, но откупорить пробку из кожаной ёмкости не представлялось возможным.

Двое суток он пытался исхитриться и все же откупорить пробку, но без кистей рук и стоп ног это оказалось куда сложнее чем могло показаться на первый взгляд. Так что в какой-то момент, он стал грызть плотную кожу, стараясь проделать отверстие. И вот на конец, спустя несколько часов и несколько сломанных зубов, изжёванная фляга дала слабину. Оттуда потекла протухшая вода, но она была вкуснее самого дорогого вина, что ему приходилось пробовать в своей жизни. Даже пустой, изголодавшийся желудок, отозвавшийся спазмом и глухой болью, не сумел омрачить этот момент. Единственная жалость, что большая часть содержимого пролилась на землю.

Утолив жажду, Грог стал размышлять о дальнейших планах, но сколько бы он не думал ни одного варианта находить не удавалось.

Преодолеть глухой лес передвигаясь на пузе, не имея при этом еды и воды, это как прыгнуть со скалы активно маша руками и надеясь на мягкую посадку.

Уже сейчас голод так скручивает его внутренности, что хочется выть. И он выл. Выл надеясь, что дикие звери найдут его раньше и он сможет дать им последний бой. Хотя какой там бой…

Даже надежда все же выползти из этого глухого леса не придавала ему сил, ведь сумей он доползти до ближайшей деревни её жители только обрадуются такому подарку. Живьём разорвут на части. Ведь на многие километры вокруг, все деревня и сёла были под его гнётом.

В какой-то момент он совсем отчаялся, безысходность давила нещадно, заставляя задуматься о несправедливости бытия. Сил ползти больше не было, измождённый организм дал сбой, и он просто лежал на полянке среди безразличных деревьев, доживая свои последние дни.

В какой-то момент недалеко от него послышался странный шум. Кто-то явно шёл по лесу, подминая сухую листву и кромсая старый кустарник.

«это явно люди» — подумал он, ведь подкрадывающегося зверя, он бы даже не услышал.