Дальний умысел

– Ты женат, – сказала Соня напрямик, – вот тебе и смысл. А у меня жених.

– У тебя кто? – потерялся Хатчмейер.

– Слышал, слышал. Жених. Зовут Питер Пипер.

– Этот полуду… – Но Хатчмейер не закончил: берег вдруг стало хорошо видно. При свете горящего дома.

– Смотри-ка, – сказала Соня, – вон кто-то здорово дом обогревает.

Хатчмейер схватил бинокль и уставился в него.

– Что значит «кто-то»? – тут же заорал он. – Это не кто-то! Это мой дом!

– Это был твой дом, – поправила Соня и вдруг сообразила, что происходит. – О, господи боже мой!

– Вот именно! – рявкнул Хатчмейер и бросился к стартеру. Мотор зарычал, и яхта двинулась. Хатчмейер вертел штурвал, пытаясь держать на пожар. Но с левого борта свисал парус, и «Ромэн дю Руа» забирала влево. Пыхтящий голый Хатчмейер напрасно силился спрямить курс.

– Надо парус долой! – крикнул он, и в этот миг на фоне пожара возник полыхавший огнем черный катер: он мчался прямо на них. – Сейчас нас этот ублюдок протаранит! – завопил Хатчмейер, но катер доказал его неправоту, взорвавшись. Сначала вспыхнули канистры в рубке, и по воздуху полетели горящие обломки; потом взорвались баки с горючим, и взлетел остов. Взрыв озарил длинную черную массу, подброшенную в воздух; она с грохотом обрушилась на бак яхты. «Ромэн дю Руа» вскинула корму, осела и стала погружаться. Соня, вцепившаяся в леер, оглянулась вокруг. Корпус катера тонул и шипел. Хатчмейер куда-то исчез, и секундой позже Соня была в воде, а яхта перевернулась и боком пошла ко дну. Соня отплыла подальше. Ярдов на пятьдесят море было освещено пылающим бензином, и в этих жутких отблесках Соня увидела Хатчмейера, колыхавшегося позади. Он держался за деревянный обломок.

– Ты как, в порядке? – позвала Соня.

Хатчмейер заскулил. Он явно был не в порядке. Соня подплыла к нему и остановилась, держась на воде без малейшего усилия.

– Помогите, помогите! – вскрикивал Хатчмейер.

– Спокойно, – сказала Соня, – без паники. Ты плавать-то умеешь?

Хатчмейер вылупил на нее глаза.

– Плавать? Что значит «плавать»? Конечно, умею. Сейчас я что, по-твоему, делаю?

– Стало быть, все в порядке, – сказала Соня. – Только и надо доплыть до берега.

Но Хатчмейер в ужасе забултыхался.

– До берега? Не доплыву. Утону. В жизни не доплыву. Я…

Соня бросила его и поплыла к месту крушения. Может, там найдется спасательный пояс. Пояса не было, зато пустых канистр сколько угодно. Она прихватила одну из них и вернулась к Хатчмейеру.

– Держись за нее, – велела она. Хатчмейер выпустил свои обломок и вцепился в канистру. Соня сплавала и пригнала еще две. И подвернулся кусок каната. Она связала канистры, опоясала Хатчмейера и сделала надежный узел.

– Теперь не утонешь, – сказала она. – Торчи давай здесь, и все будет просто замечательно.

Спасенный Хатчмейер бешено поглядел на нее.

– Замечательно? – дурным голосом крикнул он. – Что замечательно? Дом мой сожгли, какой-то полоумный кретин чуть не угробил меня горящим катером, моя прекрасная яхта потонула – и все это, по-твоему, замечательно?

Но Соня уже не слышала его: она ровными гребками плыла к берегу – на боку, чтоб не утомиться. Ее волновал Пипер. Он ведь остался дома, а от дома осталось… Она поглядела через плечо на красно-желтую громаду, рассыпающую искры и вдруг изрыгнувшую гигантский язык пламени. Наверное, рухнула крыша. Соня поплыла саженками. Надо скорее выяснить, что случилось. Может быть, бедный милый Пипер опять угодил в беду. Она готовилась к худшему, по-матерински уверяя себя, что он не так уж и виноват, если что-нибудь натворил, но потом сообразила, что натворил не обязательно Пипер. Встречу в Нью-Йорке им устроил Макморди: Пипер тут ни при чем. Уж если кого винить, то…

Соня перестала винить себя самое, задумавшись о катере, который вылетел на них из темноты и тут же взорвался. Хатчмейер считает, что это его хотели угробить. Странно, конечно, однако странно не более чем подожженный дом. Одно к одному – и получается организованная, обдуманная акция. Значит, обошлось без Пипера: организовывать, обдумывать – это не по его части. На него все просто обрушивается. С этой утешительной мыслью Соня коснулась ногами дна и выбралась на берег. Минуту-другую она полежала, чтоб собраться с силами, и тем временем ей пришло на ум ужасное предположение. Если Хатчмейер прав и кто-то на него покушался, то едва ли не вернее всего, что они нашли в доме Пипера и Бэби и… Соня с усилием поднялась и пошла на огонь через рощицу. Надо скорее выяснить, в чем дело. А вдруг это все же был несчастный случай, и Пипер, потрясенный зрелищем нечаянно подожженного дома, выболтал кому-нибудь, что он – не автор «Девства»? Тогда, конечно, они погорели вместе с домом. Вместе с домом?! И она спросила, есть ли жертвы, у первого попавшегося пожарного, который поливал из шланга горящий куст.

– Если и есть, то от них одни уголья остались, – сказал тот. – Какой-то чокнутый малый открыл жуткую пальбу, когда мы приехали, но тут крыша грохнулась, и он больше не стрелял.

– Пальбу? – спросила Соня. – Какую пальбу?