Дальний Восток: иероглиф пространства. Уроки географии и демографии

По поводу «опиумных войн» и вообще британской восточной политики Гончаров высказывается резко: «Они не признают эти народы за людей, а за какой-то рабочий скот… На их же счёт обогащаются, отравляют их, да ещё и презирают свои жертвы!» О британцах: «Бесстыдство этого скотолюбивого народа доходит до какого-то героизма, чуть дело коснётся до сбыта товара, какой бы он ни был, хоть яд!» Венюков называл то, что делала Англия в Китае, «историей грабежей на широкую ногу». «Вся английская нация, с правительством во главе, не церемонится нарушать самые общепринятые правила нравственности, чести и даже положительного закона, если ей это выгодно», – писал он[10]. Неудивительно, что Япония всячески старалась закрыться от мира. Это была безнадёжная попытка сохранить суверенитет; примерно так же сегодня сопротивляется КНДР с её чучхе – идеологией «опоры на собственные силы».

Критикуя англичан, Гончаров разделял представления своего времени и окружения: Европа – этот передовой отряд человечества, над которым играет «солнце судьбы», – должна всюду экспортировать свой порядок и нести бремя белого человека, не беря в расчёт мнение отсталых народов. О многополярном мире, суверенитете, альтернативе не говорили. Пока европеец не ступил на новую землю, она считалась не существовавшей вовсе. На колонизированных Испанией Филиппинах Гончаров записал: «Филиппинский архипелаг… ещё не имеет права на генеалогическое дерево. Говорить… о нём значит говорить об истории испанского могущества». Позже он скажет о Корее: «Здесь разыгрывались свои “Илиады”, были Аяксы, Гекторы, Ахиллесы… Только имена здешних Агамемнонов и Гекторов никак не пришлись бы в наши стихи, а впрочем, попробуйте: Вэй-мань, Цицзы, Вэй-ю-цюй». До азиатских «Илиад» европейцам дела не было, да есть ли теперь?

Если Китай изобрёл порох, то в военных целях его начал применять именно Запад. Но об исторической вине Европы перед Азией говорить не принято в силу застарелого евроцентризма и того, что в политике доныне действует право сильного, невзирая на все декорации.

Особое место в ряду первопроходцев занимает Геннадий Невельской. Он был не просто офицером и исследователем. Де-факто он стал политиком, далеко выйдя за пределы своих полномочий. Берега и бухты описали бы другие, но без Невельского Россия рисковала не прирасти Приамурьем. Сегодня больше половины дальневосточников живут именно в Приамурье, Приморье, на Сахалине.

В конце XVIII века Лаперуз и Броутон сочли, что Сахалин – полуостров, а вход в устье Амура с моря для крупных судов невозможен. В 1805 году к тем же ошибочным выводам пришла экспедиция Крузенштерна (последний заключил: «Между Сахалином и Татариею вовсе не существует пролива»). В 1846 году поручик Гаврилов подтвердил мнение о недоступности устья Амура и полуостровной сути Сахалина.

Невельской: «Если бы упомянутые заключения знаменитых мореплавателей были безошибочными, то благоразумие и выгода наши требовали бы оставить этот край без внимания». Амур, казалось, выпал за рамки политического интереса России. Невельской: «Мы его (Приамурский край. – В. А.) не трогали, боясь этим раздражить китайское правительство, а оно, в свою очередь, не обращало внимания на этот край, опасаясь нас раздражить». Министр иностранных дел Нессельроде в 1848 году решил провести границу с Китаем по южному склону Станового хребта, отдав весь Амурский бассейн как бесполезный для России «по недоступности для мореходных судов устья реки Амура и по неимению на его прибрежье гавани». Главными тихоокеанскими портами оставались Аян, основанный в 1843 году и оказавшийся более удобным по сравнению с Охотском, и Петропавловск.

Едва не свершилось великое географическое закрытие. Тут-то в игру и вступил никому не известный, недоверчивый, амбициозный капитан-лейтенант Невельской (к вопросу о роли личности в истории). «На моей совести лежало навести… Правительство… на важное значение Приамурского края для России… Надобно было действовать решительно, то есть несогласно с инструкциями», – писал он позже. Невельской решил – не слишком ли самонадеянно, по рангу ли? – что ни мелководность амурского устья, ни наличие перешейка между Сахалином и материком неочевидны. Требовалась новая экспедиция, но теперь, понимал он, «не только нельзя было ожидать на это согласия, но, напротив, тех, которые осмелились бы сделать подобное представление, ожидало бы явное или тайное преследование… Тут нужны были люди, которые решились бы действовать в сложившихся обстоятельствах вне повелений».