Дальше — не будет.

— Это субъективное ощущение, Стас. Понимаешь ли, тут самоубийцы всех времён и народов собраны. Каждый занимается тем чем хочет, более того, каждый верит и видит то, что хочет… ну почти… В любой религии самоубийство — грех, если конечно оно не совершалось ради спасения кого-то и становилось подвигом. И ты с лёгкостью можешь встретить Римских патрициев, например, или жителей страны которую образуют Китай и Сибирь через какое-то время после твоей смерти.

— Стоп, а откуда ты знаешь из каких я времён??

— Стас, я тут ооочень давно… я насмотрелся на представителей разных племён и времён… такие мелочи как одежда и манера поведения многое говорят о человеке сами по себе, кстати,… ты куришь??

— Да…

— Забыл что куришь?? Это бывает… здесь. Здесь нет чувства голода или потребности чего-то. Для наркоманов по-первости вообще рай. Не было потребности — вот и не вспоминал. Кури, если хочешь, вкус, дым, ощущения — всё осталось, вопрос в том хочешь ли ты этого? По сути, тебе и выпивать-то смысл очень маленький. Кстати, ещё по одной?

Стас кивнул, и Илья опять наполнил рюмки.

— Смысл, например, нашего с тобой пития сейчас — это общение. Ни ты, ни я не напьёмся до упаду. Да и нет тут упада. Тут сна, если заметил, нет! Отсутствует потребность живого организма в отдыхе.

— Все бодрствуют постоянно??

— Да большинство забывает, что это такое, а когда вспоминают, то, как правило, сожалеют лишь о снах. В некоторых религиях, кстати, сон почитается за общение с богом. По ним скучают, так же как и по миру живых. А скучают все. Тут место неограниченных возможностей с одной стороны и недосягаемости простейших вещей с другой.

— Раз есть запреты — значит, есть правила.

— Стас, тут нет запретов… тут либо что-то есть, либо этого нет.

— Как зеркала??

— Как зеркала — согласно кивнул Илья — зеркал тут нет, к этому тоже быстро привыкают, да они и не нужны. Твоя внешность всегда в порядке. Волосы не растут. Каким попал сюда таким и ходишь. Носил бороду и патлы — таким и будешь ходить. Отстричь можно — избавиться нет. Незаметно для тебя они вновь появляются. Но не больше и не меньше чем были. Те, кто брился при жизни — как ты, например, всегда тут гладко выбриты. Цвет лица у всех свежий. Ты, Стас, не найдёшь тут бомжей или болезненно выглядящих субъектов… Все носят ту внешность, которая была им дана при жизни. И все выглядят здоровыми. Можно менять одежду, но вот испачкать её или себя не реально, вопросы гигиены тут решены кардинальным образом. Нет, заляпаться чем-то конечно можно, но оно само от тебя или твоей одежды отстанет.

— Странно это всё.

— Оооо, Стас, мы ещё и четверти странностей не обсудили. Это и физиология и электричество, и откуда что берётся и куда что исчезает, и невозможность создать общество… много чего… Это мир самоубийц, тех кто устал от всего и в итоге это всё получил, но взамен на одиночество. Общаться можно, но вот постоянно общаться с одними и теми же не получается. Эгоизм каждого не позволяет стать с кем-то единым целым.

— Ну, не может быть, чтобы совсем вот так… я же чувствую что-то… ну, например, мне с тобой приятно говорить, я могу приходить сюда иногда поболтать, скажем.

— Это навряд ли… таких барменов как я, тут пруд пруди. Скорее будет кто-то ещё в очень похожем месте. То же и с женщинами. Хоть мы и разные все, но по сути-то одинаковы, а ты себе и не представляешь, сколько тут нас собрано, со всеми не переобщаешься сколько не броди по этим помещениям. Вот ещё одно чего тут нет — природы живой… нет…всякие там оранжереи, зимние сады есть, конечно…

— Да, мне Храп говорил…

— Храп? Кто это?

— При жизни друг друга знали. Он меня встречал, мол, помочь…кое-что объяснил…

— Помочь?? Занятно. Редкость тут огромная вообще-то. Предлагаю выпить чего-нибудь повкуснее, как насчёт кальвадоса??

Стас поднял руки на манер «сдаюсь».

— Как скажешь, Илья.

Выпили. Выпивка располагала к беседе, да и бар совсем уже родным стал.

— Так получается, что мы с тобой больше не увидимся, если я выйду сейчас??

— Да. Именно так. Люди пытаются быть долго друг с другом, но всё равно рано или поздно один из них выходит в двери, чтобы никогда не вернуться. Так уж тут устроено. И найти потом друг друга в этом мире почти не реально. Хотя это штука непредсказуемая. По какому принципу тут даётся возможность находить знакомых не понятно. Системы, во всяком случае, не прослеживается. Такое ощущение, что это решается самим миром, но только бог знает каким принципам.

— То-то Храп так рванул от меня…

— Значит, он понял, что чем дольше с тобой будет находиться, тем хуже ему будет потом тебя терять. Переживать потерю человека сложно. Мы ведь жалеем не то, что не увидим кого-то кто нам дорог, мы, скорее, жалеем себя, что потеряли человека, который любил именно нас, и найти нового, чтобы он нас полюбил сложно. Эгоизм.

— Хреново это.

— А тем, кого мы бросили не хреново??