Дальше выбираю я

Краткость, как известно, сестра таланта, в случае Марка это талант выбивать меня из колеи. Некоторое время я пялилась на записку, и вид у меня, должно быть, был тот еще, потому как прораб тихо стоял в углу. Марк вспомнил о моем дне рождения и даже поздравил, это было одновременно и приятно, и больно. До моего праздника наши с ним отношения не дожили, этот букет можно назвать запоздалым подарком. Марк по-прежнему требует от меня невозможного – быть счастливой, а я и припомнить не могу, каково это. Все больше маюсь и плыву по жизни, как… Ладно, не стоит выражаться, раз уж все упорно хотят видеть меня счастливой, буду стараться изо всех сил. Как я буду стараться, я не знала, но искренне надеялась на помощь немецкого философа, которого за неделю прочитала основательно. Отвлекшись от цветов и поиска смысла, я вернулась к ремонту. Работой я осталась довольна, заплатила остаток, после чего перетащила в квартиру вещи, с которыми уезжала, разместила их по нужным местам и уселась на диван. Он был собран, отчего моя комната стала казаться больше, мне-то постоянно лень собирать его утром. На стене висели новые часы и тикали, показывая правильное время. Я поглазела на них, после чего разобрала диван, легла на него и уставилась в потолок. Он меня не порадовал: гладкий, белый, ни одной тебе трещинки, на такой долго пялиться не выйдет. Вздохнув, вытащила Ницше и принялась искать с ним смысл жизни, так как выходило, что ремонт сему процессу никак не способствовал. Ницше тоже поспособствовал мало, вогнав меня в сон. Спала я долго и крепко, а проснулась в очередной раз от звонка телефона. Увидев, что это Ярослав, я вдруг сообразила, что до вечернего мероприятия не так уж и много времени, а мне надо опять ехать в салон, чтобы сделать прическу и макияж. Должна же я соответствовать Ярославу, раз уж он пригласил меня на Женькину помолвку. Сердце немного екнуло от этих мыслей, я быстро сняла трубку.

– Ты не передумала? – поинтересовался Ярослав, поздоровавшись.

– Нет.

– Отлично, начало в семь, но у меня некоторые дела, я заеду за тобой без пятнадцати, не опаздывай.

– Хорошо.

Я повесила трубку, еще побродила, пока не поняла, что надо двигать. Села в машину, доехала до города и заглянула в тот же салон, мне обрадовались, как родной. За делом время прошло быстро, потому домой я гнала на приличной скорости, прикидывая, что только и успею, что переодеться. И уже войдя в квартиру, вспомнила, что платье мое пришло в негодность. Я достала его из шкафа в надежде, что не все так плохо, но все было именно так. Чертыхнувшись, я стала рыться в шкафу и выудила на свет божий платье, которое прошлой весной купила для похода в клуб. В голове сразу появилось множество неприятных мыслей, но закрепиться они не успели, потому что зазвонил телефон. Я кинула взгляд на часы: без пятнадцати семь. Снова чертыхнувшись, я сняла трубку и бросила:

– Дай мне еще пять минут.

После чего стала стремительно собираться. Уже в прихожей, глядя в зеркало, пришла к выводу, что платье совершенно не годится для подобного мероприятия, только в ночной клуб в нем и пойдешь: ярко-желтого цвета, в обтяжку, без бретелек, и длиной похвастать не могло. Делать было нечего, я и так задержалась больше, чем на пять минут, потому, накинув пальто, я поскакала вниз в туфлях на каблуках, рискуя сломать себе ноги. Выбежала на улицу и быстро села в машину. Платье стремительно поползло вверх, открывая кружева чулок. Я попыталась натянуть его ниже, а Ярослав только разглядывал меня с непреходящим интересом.

– Давно было пора избавиться от того платья, – доверительно сказал он, не зная, на что смотреть: то ли на грудь, то ли на ноги, – это мне нравится гораздо больше.

– Мы вроде опаздываем, – буркнула я, запахивая пальто.

– Мне надо оправиться от открывшихся видов, боюсь, как бы сердце не отказало.

– Очень смешно. Я забыла купить новое платье, пришлось надеть, которое есть.

– Надевай его на каждую нашу встречу.

Петренко все-таки тронулся, мы уже опаздывали минут на пятнадцать, но это его волновать перестало. Он все кидал на меня взгляды, так что я не удержалась и сказала:

– Окосеешь.

Ярослав искренне рассмеялся, но глазеть перестал, сосредоточившись на дороге. Ехали мы довольно бодро, но все равно тормозили у ресторана в десять минут восьмого. Пока припарковались, вошли внутрь и сдали вещи, прошло еще минут десять. На подходе к залу я начала нервничать, Петренко взял меня под руку и шепнул:

– Не тушуйся, просто наплюй на всех.