Дама червей

— Знаете, почему у меня, наверное, разболелась голова? — проговорила Рина и, не дожидаясь ответа, пояснила сама: — Трудно становится выдерживать это напряжение. Да-да, я, конечно, понимаю, что теперь все позади, однако же сама работа требует от меня хладнокровия и невозмутимости. Считается, что мое дело — развлекать публику и, стало быть, не выдавать своих чувств, чтобы и гостей, не дай Бог, не вывести из душевного равновесия. Хорошо бы отвлечься хоть на часок. На час — больше не надо, и я мигом приду в себя. — Рина негромко вздохнула, продолжая кружить по каюте.

Глен молча наблюдал за ней, Рина же не отваживалась посмотреть на него и попытаться понять по выражению бесцветных глаз, какое впечатление произвели ее слова.

— Так пусть ваш конгрессмен и устроит лодочную прогулку.

— Мой конгрессмен? А, это вы о Киле. — Рина постаралась произнести эти слова так, чтобы видно было и то, насколько ей неприятен вопрос, и то, как она пытается скрыть раздражение. — Он… Он занят. — Рина коротко рассмеялась. — Уж что там за дела такие, понятия не имею.

Она внезапно остановилась и в упор посмотрела на Глена.

— Слушайте, а вам самому не надоело здесь торчать? Я лично действительно с удовольствием покаталась бы на лодке. Неудобно навязываться, но, может, поедете со мной? Снова расскажете мне про паруса, а я буду воображать, что все они распущены и что «Сифайр» разрезает носом волну, устремляясь на запад.

Рина с болезненной четкостью фиксировала каждое его движение. Глен бросил беглый взгляд на часы. Затем столь же небрежно сунул руку в левый карман брюк.

— Почему бы и нет, Ри? С удовольствием прокачусь с вами. Когда бы вам было удобно?

— Да прямо сейчас! — Не называй меня Ри, с глухой ненавистью подумала она. Так называть меня может брат. И Доналд. И Кил. Так называл меня Пол. Но только не ты, ублюдок.

— А разве вы не хотите чего-нибудь…

— Нет-нет! Сами видите, на мне джинсы и ветровка. Так что вам не ускользнуть. Пошли.

Рина взяла его под руку, содрогаясь от отвращения, словно прикоснулась к жабе. Впрочем, что за глупость. Мужчина как мужчина. Человек со своими человеческими слабостями. Надо просто обнаружить их и использовать.

Рина вновь заставила себя ослепительно улыбнуться, надеясь в душе, что губы при этом не превратится в деревяшку. Ничего не произошло. Она тоже всего лишь человек.

— Как насчет того, чтобы поужинать, красотка?

Джоан Кендрик обернулась было в изумлении, но Кил прижал ее ладони к поручням.

— Еще один ужин, конгрессмен? — Джоан скептически вздернула брови. — А как там наша безутешная вдова в черном? Наша дражайшая, очаровательная миссис Коллинз?

Кил насупился, но заставил себя промолчать. Джоан всегда так — предпочитает называть вещи своими именами.

— Что-то у нас с Риной не очень получается.

— Это еще почему?

— А вам, собственно, какое до этого дело?

— Да уж дело есть. Ибо, судя по всему, на уме у вас не просто ужин. И, говоря откровенно, у меня тоже. Но перед тем как прыгнуть к вам в постель, хотелось бы прояснить ситуацию.

— Что ж, желание законное, — пожал плечами Кил. — Итак, почему у нас не складывается с Риной? Да просто потому, что мне не нравится выступать в роли трупа. Стоит погасить свет, как меня охватывает ощущение, что Рине на моем месте представляется лицо мертвеца.

Джоан пристально посмотрела на него и кивнула.

— Да, радости мало. — Она по-прежнему не сводила с него взгляда. Кил тоже не отрывал от нее глаз.

— Ладно, — наконец сказала Джоан.

— В каком смысле «ладно»?

— В том смысле, что договорились. Но начнем не с ужина. Пойдем к вам в каюту.

— Лучше — к вам.

— Нет, я бы предпочла…

— А я бы предпочел сменить обстановку. Если не возражаете, конечно. И не надо со мной пререкаться. — К нему в каюту идти нельзя. Там Рина — если она, конечно, действительно, как и обещала, никуда не ушла.

Джоан на мгновение заколебалась.

— Хорошо, ваша взяла. Пойдем ко мне, — плотоядно улыбнулась она.

Кил взял ее под руку и повел к лестнице. Два пролета, и он наконец приблизится к моменту истины.

Наступили сумерки. Закатное солнце окрасило горизонт в желтое и алое, гордые мачты яхты, оправдывая название: «Сифайр» — «Морское пламя» — купались в золоте. Они отплыли на полмили от мягко покачивающегося на воде судна. Рина задумчиво глядела на него. Подошел момент, когда она либо безвозвратно рухнет во тьму, либо прорвется к свету.

— Когда паруса поставлены, когда их надувает ветер, и яхта гордо стремит свой путь, первым касается неба так называемый топгаллант. Затем… — Глен повернулся к спутнице и на полуслове оборвал лекцию.

Должно быть, ее выдали глаза, в них ясно отражалось знание всего, что происходит, а вместе со знанием — ужас, боль, невообразимое изумление, ненависть…

Глен некоторое время молча смотрел на нее, потом спокойно спросил:

— И давно вы знаете?

— Что вы — Ли Хок? Раньше лишь смутно догадывалась. Точно узнала только сегодня.

— Вы неверно обо мне судите.

— Вы — убийца.