Дама моего сердца

— Умеет, конечно, но никогда не стала бы этого делать, если бы не была так больна, — бросила Джиллиана на ходу, подчиняясь Энни, которая тащила ее за собой. — Не стоит обращать внимания на то, что человек говорит в бреду, верно? — Она хитро подмигнула ему и исчезла. Камерон проводил Джиллиану сердитым взглядом, с трудом подавив желание надавать ей как следует по попке. Когда из этой девчонки вырастет женщина, она задаст какому-нибудь бедолаге жару. Как было бы хорошо, если бы он смог за этим понаблюдать. Правда, Камерон подозревал, что этого не случится. Несмотря на то что он намеревался женить сэра Пейтона на своей сестре, вряд ли у его новоиспеченных родственников появится желание с ним общаться. Покончив с едой, которую ему принес Дональд, Камерон вымылся и, надев лишь набедренную повязку, тоскливо уставился на кровать. Он распаковал для Эвери свою великолепную перину. Энни застелила ее большой промасленной простыней, чтобы она не промокла от пота Эвери. Места для Камерона на мягкой постели оставалось предостаточно, хотя он сомневался, что ему удастся как следует выспаться. С тех пор как Эвери заболела, он спал урывками и часто просыпался от ее горячечного бреда. И все же стоило хоть немного поспать, ведь неизвестно, что ждет его ночью, наконец решил Камерон и улегся на перину. Он обнял Эвери и прижал ее к себе. Она была слишком горячая, чтобы он мог спокойно спать, да и, кроме того, Камерон боялся, что, заснув, не почувствует, если Эвери вдруг станет хуже. У него сердце сжималось от страха, когда он смотрел на ее исхудавшее, осунувшееся лицо. Он регулярно поил ее бульоном, но этого, судя по всему, было недостаточно, чтобы набраться сил.

— Ты не умрешь, Эвери, — прошептал он, целуя ее в щеку. И он позволил себе всего один раз поддаться чувствам, которые испытывал к этой девушке, и больше не сдерживать страха за ее жизнь. Хотя он и не собирался — не мог — жениться на ней, он хотел вспоминать ее живой и счастливой. Счастливой, конечно, не с каким-то чужим мужчиной, а со своими родными и близкими. Ему была невыносима мысль, что Эвери, живая, веселая, умная, превратится в хладный труп.

— Нет, любовь моя, ты не должна дать этой чертовой лихорадке себя победить. Мне необходимо знать, что ты живешь где-то рядом, веселая, смеющаяся, довольная жизнью, что ругаешься с каким-то идиотом, который этого заслуживает, или споришь с ним. Даже если ты выйдешь замуж, нарожаешь кучу детей, мне будет гораздо легче смириться с этим, чем знать, что огонь жизни угас в тебе навсегда, что ты спишь в холодной могиле. Так живи, Эвери Мюррей, хотя бы ради того, чтобы сделать мою жизнь навеки несчастной. Камерону снилось, что он лежит в большой луже и никак не может из нее выбраться. Сделав над собой усилие, он открыл глаза — постель была мокрой! Наконец его осенило: да ведь это пот! Эвери вспотела! Чувствуя, как в сердце всколыхнулась надежда, Камерон вскочил и зажег стоявшие на сундуке рядом с кроватью свечи. Трясущейся рукой он коснулся лба Эвери и даже закрыл глаза от облегчения: лоб оказался холодный и мокрый от испарины. Камерон закутался в меховое одеяло и помчался к Джиллиане и Энни. Они спали всего в нескольких футах от палатки, чтобы, если вдруг понадобятся, не нужно было далеко за ними бежать. Проснулись они мгновенно, что очень порадовало Камерона, однако то, что они бесцеремонно выставили его из собственной палатки, заявив, что обойдутся без его помощи, ему не слишком понравилось.

— Можешь войти! — крикнула Энни, когда Камерон был уже готов ворваться в палатку и посмотреть, что они там делают.

— Как это мило с вашей стороны, что вы меня пригласили! — воскликнул он, влетев в палатку.

— Ты что, встал с левой ноги? — хмыкнула Джиллиана, поправляя одеяло вокруг безмятежно спавшей Эвери.

— Я закоченел, пока вас дожидался, — буркнул Камерон и взглянул на Энни. — Значит, жар и в самом деле спал?

— Да. Она проснулась, мы напоили ее бульоном и дали снадобье, — улыбнулась Энни. — Потом вымыли и переодели в теплую сухую рубашку. Теперь она будет спать до утра. Я уверена — худшее позади. Ей нужно только есть и спать, причем как можно больше, и тогда она быстро выздоровеет.

Когда женщины ушли, Камерон сбросил одеяло, задул свечи и забрался в постель. Он притянул Эвери к себе, с наслаждением ощущая ее прохладное тело. Ей и в самом деле не мешает немного поправиться, хотя Камерон был несказанно рад к ней прикасаться. Господи, какое счастье — она живая! И Камерон, не удержавшись, поцеловал ее в плечо.

— Камерон? — послышался ее сонный голос.

— Нет, это Лерган, — прошептал Камерон, целуя ее в ухо, не в силах сдержать бьющую через край радость оттого, что опасность миновала.

— Да ну? Странно. Вот уж не думала, что ты такой же волосатый, как Камерон, — протянула Эвери.

— И вовсе я не волосатый. — Камерон еще теснее привлек Эвери к себе. Она шутит — значит, выздоравливает.

— Конечно, нет. — Эвери вздохнула. — Я болела, да?

— У тебя была лихорадка, детка, но кажется, опасность миновала.