Дама непреклонного возраста

– Я и говорю: не повезло… Так вот ей специально такие накладки делают, чтобы плечи зрительно выровнять. Здесь подкладывают, здесь вот так поднимают, а здесь… Только, как ни крути, а вредность никак не скроешь. Но вот если это платье с накладками на нормальную фигуру напялить…

– На мужскую, к примеру…

– Неважно, на чью, просто на нормальную, то получится как раз, что человек горбатый – накладка-то выпирает. Вот на Вадьке это платье и было! И наверняка похитил его кто-то из театра. Теперь только надо узнать, кто именно.

Несмотря на подколки, Игнатий слушал Зинаиду очень серьезно, но когда она закончила, повел себя непростительно легкомысленно: завалился в кресло и рассеянно окинул глазами комнату.

– Ты о чем сейчас думаешь? – настороженно спросила Зинаида.

– Я? Я вот думаю: куда ты могла сахар задевать… Не могу чай горький пить, и все! Что ты тут будешь делать…

– Сахар на кухне, – резко оборвала его подруга. – Но нам сейчас некогда думать о сладкой жизни – преступник на свободе. И наверняка пытает сейчас бедного Вадика!

Игнатий не стал развивать тему про пытки. Он направился на кухню за сахаром и только в дверях обронил:

– Никто не пытает вашего Вадика. И вообще, сдается мне, Татьяне завтра же позвонят и попросят денег. Зин, я завтра, наверное, не смогу прийти – работы много, так если позвонят, ты мне на сотовый звякни. Где, ты говоришь, у тебя сахар?

Пока Плюх искал на кухне сахарницу, в голове у Зинаиды шла трудная работа: она обдумывала тяжелую, неприятную мысль. И едва Игнатий вернулся с сахаром, она его сразу же огорошила результатами своих изысканий:

– Игнатий, хочу тебе сообщить отвратительный вывод! – торжественно поднялась она с дивана и даже чашечку с чаем отставила на тумбочку. – Игнатий – ты подлец!

Тот обескураженно вертел в руках сахарницу и не мог придумать: после эдакого заявления ему следует уходить или же пытаться убедить даму в обратном?

– Не моргай на меня глазами! Ты, мягко говоря, сволочь, – с печальным лицом развивала мысль Зинаида. – Не хотелось верить, но… С чего это ты так спокойно отнесся к похищению Вадика, а? Не отвечай! Я догадалась сама! Ты только что мне сообщил, что завтра у Татьяны потребуют выкуп. Откуда ты знаешь? Можешь не отвечать, я опять сама додумалась. Ты, пользуясь несчастным случаем, позвонишь завтра сам и потребуешь денег, вот! А несчастный Вадик…

– Зина, у тебя валерьянка далеко? – с жалостью посмотрел на нее Плюх. – Я как врач настоятельно рекомендую. Ты сегодня перенервничала, время позднее, отсюда, как следствие, – сдвиги, приступы шизофрении, паранойи, мысли идиотские. Нельзя так голову напрягать. Я не обижаюсь. Так где у тебя лекарства?

Зинаида резко дернула головой и по-царски выкинула руку к дверям:

– Вон! Вон там на кухне аптечка!

Плюх согласно покачал руками – дескать, понял, понял, не бушуй – и удалился.

Пришлось Зинаиде все передумывать заново. И в самом деле: на кой черт Плюху какой-то там выкуп от несчастной Таньки, когда у него у самого деньги не переводятся? Он ими и распоряжаться-то не умеет. Ни одежду себе новомодную не приобретет, ни в какой-нибудь круиз с молоденькой девочкой… Так, стоп! Девочки не надо! И хорошо, что Игнатий за деньгами не гоняется, значит, и выкупа никакого просить не станет. Нет, все же нельзя думать о людях гадости, а о Плюхе и вовсе не хочется.

Зинаида подскочила к зеркалу, поправила растрепавшуюся прическу и направилась на кухню. Сейчас она подойдет к Игнатию со спины, вот так погладит рукой по плечу… Нет, лучше вот так, нежнее! И сознается, что была не права. А потом… Нет! А чего это она все за него придумывает? Пусть сам думает, что потом!

И решительным шагом она промаршировала на кухню.

Подойти со спины не получилось по той простой причине, что Игнатий вовсе и не стоял, а лежал на куцем диванчике, подложив руки под щеку, и сладко посапывал. Интересно, а как же валерьянка? Зинаида решила рассердиться, но… сначала Плюха надо было затащить к себе в комнату – не дело это, порядочными мужиками разбрасываться. Она уцепилась за руку сердечного друга и потянула его, будто пень из земли. С тем же успехом – Плюх не вытягивался.

Зато он вдруг отчаянно замахал руками, задрыгал ножкой и забормотал:

– Анна! Я бы попросил вас меня не домогаться! Уб-берите ваши руки, прямо пиявка какая! И вообще! Я… запомните уже! Я очень люблю свою жену, и… и у меня алименты!

Зинаида ошарашенно смотрела на Игнатия и по инерции дергала его за руку. Такого откровения она не ждала. Ну, что ж… что ж… сегодня пусть спит, а завтра… Черт, алименты-то она как-нибудь переживет, а вот что делать с женой любимой? Ладно, она потом придумает ему наказание, а пока пусть валяется на кухне. Нечего всякую дрянь к себе в комнату тащить. Пусть тут спит! Без одеяла!