Дама пик

Я был подмастерьем у собственного отца, который, как ты знаешь, мне более не отец, а затем в тринадцать лет поступил в университет. Как видишь, Теа, даже я – имею в виду я со своим талантом – учился долго и с хорошими учителями. Тебе же в чем-то легче, чем мне, а в чем-то труднее. Ты взрослая, образованная женщина и понимаешь, что и для чего делаешь. Но, с другой стороны, ты начала с нуля, одновременно узнав, что в мире существует магия и что ты обладаешь Даром. Это непросто, разумеется. Но мы справимся.

– Раз ты так говоришь… – задумчиво посмотрела на близкий лес женщина.

– Я так говорю, – подтвердил Август. – Верь мне, мы справимся!

Резиденция графа Новосильцева располагалась на площади Друидов. Название осталось еще с тех времен, когда посередине незамощенной площади рос древний зачарованный дуб. Впрочем, город с тех пор сильно изменился. Дуб сгорел во время Великой грозы, площадь замостили, а дома, окружавшие ее, перестроили. От прежних времен остался лишь старый римский храм с четырьмя колоннами дорического ордера по фасаду. А напротив храма Весты уже в новое время был построен особняк, служивший дипломатическим представительством Российской империи. Вот в него, на обед к Чрезвычайному посланнику и полномочному министру графу Василию Петровичу Новосильцеву и приехали в третьем часу дня Август и Теа.

Она за прошедшие месяцы успела привыкнуть к роскоши дворцов и палаццо, в которых принимали их с Августом бургундские аристократы, но убранство «Русского дома» произвело на нее сильное впечатление. Изысканные декор и мебель, великолепные картины и скульптуры, роскошная сервировка стола – мейсенский фарфор, венецианский хрусталь, русское серебро, столовые приборы с эмалевыми рукоятками – и безупречное меню в русском стиле, не говоря уже о самих блюдах и напитках. В первую перемену были поданы суп-пюре из рябчиков, бульон с телятиной и полтавский борщ – блюдо, совершенно незнакомое Августу, но явно известное Теа. Затем были куриные и фазаньи рулеты, фаршированные кролики, кулебяка, холодное заливное из куропаток, пирожки из слоеного теста с мясом, форель в шампанском соусе, заливное из гусиной печени и телячий паштет с трюфелями. После этого гостям были предложены горячие мясные блюда: фаршированные поросята и козлята и жаркое из каплунов и дикой утки. К ним подавались специальные соусы, затем следовали новые закуски – копченые языки, раки, креветки, пироги и маринады, соленая семга и осетрина, грибы и ветчина. На десерт подали римский пунш, представлявший собой лимонно-апельсиновое ассорти, замороженное под ромом с шампанским, неаполитанские пирожки из миндального теста с начинкой из клубники, парфе из черного кофе-мокко с мороженым и разнообразные кремовые торты.

Теа, успевшая втянуться в свой новый стиль, ела много и со вкусом, пробуя практически любое из поданных блюд, пила красные вина, улыбалась то иронично, то просто вежливо; немногословно, но со смыслом участвовала в общем разговоре, свободно переходя с французского языка на итальянский и вставляя тут и там русские и немецкие слова и выражения. То есть была именно такой, какой ее желали и предполагали увидеть хозяева – посол и дипломаты рангом пониже, и три десятка гостей, часть из которых она уже знала, в то время как других видела в первый раз. Впрочем, насколько мог понять Август, смутить ее теперь было сложно, но и заинтересовать непросто.

Однако никаких серьезных разговоров никто за столом вести не предполагал, двусмысленных вопросов не задавал и собеседников не провоцировал. Не время и не место. По традиции, главные разговоры велись тет-а-тет и только после десерта. Так и случилось. Гости достаточно быстро разбились на группы по интересам, а сам Август вместе с Теа оказался наедине с графом Новосильцевым в кабинете посла.

– Приказать подать кофе? – вежливо предложил граф.

– Благодарю вас, граф, – поблагодарила Теа. – Кофе и коньяк, если вас не затруднит.

– Для вас, графиня, – все, что пожелаете! – Посол дернул за сонетку[39] и отдал приказ вошедшему слуге.

«Кофе и коньяк! Кто бы сомневался!» – Август лишь покачал мысленно головой, но комментировать пристрастие Теа к кофе, разумеется, не стал.