Дама пик

Само понятие «любимец тьмы», как и его отражение «любимец света», являлось, мягко говоря, неформальным и едва ли не простонародным, придя в современный мир из глубокой и оттого полумифической древности. Тем не менее, даже не произнося это определение вслух, многие ученые колдуны как минимум имели его в виду. Твердых доказательств существования феномена, как и всегда случается с божественным, найти до сих пор не удалось, но целый ряд философов и богословов намекали в своих работах на тот факт, что, возможно, магия – это не просто явление природы или эманация присутствия божества, а само божество. Некая изначальная божественная сущность, и в этом смысле она пусть и трансцендентальное, но живое существо, как те же Зевс или Тор, которых она и породила. Но если так, то можно было предположить и то, что у Великой Матери – так называли магию адепты этой доктрины, – могут появиться и свои избранники, те самые любимцы тьмы и света. Притом что тьма и свет в этом случае всего лишь разные ипостаси одного и того же Великого Начала.

Август в дискуссиях на эту тему обычно не участвовал, но сам все-таки склонялся к тому, что Магия так или иначе одушевлена. Возможно, так, как трактуют этот феномен приверженцы веры в Великую Мать, или даже так, как говорят об этом аниматисты[60]. С точки зрения Августа, последние, скорее всего, ближе к истине. Магия – не персона и не личность. Магия одушевлена, как одушевлены огонь и свет, воздух и вода. И эта одушевленная, но безличная сущность может любить или отторгать, проявлять равнодушие или сочувствовать. Соответственно, и тот колдун, к которому неравнодушна природная сила, именуемая в просторечии магией, получает огромное преимущество, становясь поистине великим волшебником или колдуном. Одной из этих счастливцев и была, по всей видимости, Татьяна-Теа. А другим, возможно, являлся и сам Август.

– Прошу вас, ваша светлость! – Август указал на пентакль Альберта Великого, вписанный в центр черной гексаграммы, и чуть поклонился эрцгерцогу, приглашая того занять свое место. – Проходите в центр пентаграмы, ваша светлость, но будьте осторожны, – предупредил он, – старайтесь не наступать на линии и не задевать свечи.

Итак, время пришло – настал их с Теа звездный час. Как ни крути, но если они это сделают – отпадут последние сомнения в том, кто есть кто и кто чего стоит. Вопрос, к слову, на данный момент все еще не получивший однозначного ответа. Август творил свое Великое колдовство без свидетелей, да и все остальные объективные доказательства подтверждали их с Теа версию лишь косвенно. Однако стоит им сегодня снять с эрцгерцога Бабенберга наложенное графиней Консуэнской более ста лет тому назад неснимаемое проклятие, и все окончательно встанет на свои места. Август укрепит уже сложившееся о нем мнение как об одном из величайших колдунов современности, ну а Таня докажет, что она и в самом деле та самая легендарная Теа д’Агарис, о которой так неожиданно вспомнили всего лишь несколько месяцев назад. Сама поставила печать проклятия – сама и сняла, хотя в отношении проклятий, похожих на «Левую руку тьмы», умение качественно проклясть отнюдь не гарантирует способности проклятие отменить. Поэтому для них обоих – и для Теа, и для Августа – сегодняшний вечер являлся воистину судьбоносным. Провал их, разумеется, не уничтожит, но сильно затруднит восхождение к вершинам власти и признания. Ну и восемьсот тысяч золотых флоринов – большие деньги и уж точно на дороге не валяются. Не говоря уже о графском титуле, который нужен Августу просто из принципа.

Что ж, приступим! Он коротко взглянул на Теа, поймал ее сосредоточенный взгляд и, разом успокоившись, послал управляющий импульс в первый контур. Как всегда, формула выскользнула из памяти сразу вдруг, и Август, даже не проверяя того, хороша ли она – он знал себе цену – тотчас наполнил ее силой. В следующее мгновение черная гексаграмма вспыхнула голубым магическим пламенем, и инсталляция стала оживать. Черной эта гексаграмма называлась оттого, что в отличие от Печати Соломона она являлась гексаграммой Паскаля, то есть уникурсальной[61]. Вписать в такую шестилучевую звезду пентакль так, чтобы возникли необходимые связки между управляющим и фокусирующим контурами, совсем непросто. Однако у них это вышло, и в следующую секунду Теа зажгла уже внутреннюю пятилучевую звезду. Получилось это у нее легко и настолько изящно, что Август даже залюбовался. А ведь совсем недавно она делала это через раз и с огромным напряжением сил.

«Рост очевиден, – отметил Август, продолжая между тем колдовать: он «замораживал» эрцгерцога и регулировал магические потоки в полностью ожившей инсталляции. – Она учится… и учится быстро!»