Дама Пик

Но внешне все было нормально. Меня уважали, обращались за советом, а иногда приходилось решать конфликты, которые неминумо возникают, если в камеру площадью тридцать метров посадить без малого восемьдесят человек.

Лежу я как-то раз на шконке, в стенку пялюсь, думы свои невеселые думаю, и вдруг слышу – в противоположном углу шум, свара, крики, в общем, драчка случилась. А потом Дуст и говорит:

–  Давайте к Знахарю, мерины безрогие, как он скажет, так и будет.

Подходят ко мне двое урок, обоим лет по тридцать, у одного под глазом слива зреет, другой за яйца держится, и видно, что кисло ему не понарошку.

А еще мне видно, что твари они ничтожные, и повесить бы их без суда и следствия, чтобы не воняли, да некому…

Ладно, думаю, поиграем в царя Соломона.

–  Ну, – говорю, – что случилось, почему беспорядок нарушаете?

А сам вспомнил, как на корабле этом, на холодильнике «Нестор Махно», вот так же стояли передо мной два моремана, а я им так заправлял, что самому интересно было.

Оба одновременно открыли рты, но я остановил их жестом и сказал:

–  По очереди. Ты – первый, – и указываю пальцем на того, у которого бланш под глазом.

Пусть, думаю, тот, у которого яйца пострадали, оклемается пока.

–  Погонялово имеешь? – спрашиваю.

–  Имею, – отвечает урка, – Шустрым кличут.

–  Действительно шустрый. По бейцам ловко попал. Может, ты еще куда ловко попадаешь?

–  Если надо, то и попадаю, – отвечает Шустрый, а сам ногу в сторону отставил и большие пальцы за пояс засунул.

Хочет, значит, показать, что хоть и перед авторитетом стоит, но и сам чего-то стоит.

–  А за что, тебя, бедного, в тюрягу-то посадили? Небось, по ошибке?

–  Нет, не по ошибке, – отвечает, – вооруженный грабеж.

–  Ух ты! Вот здорово! И кого же ты ограбил? Трех здоровых мужиков? Или вооруженного инкассатора ножичком на понт взял? А может, прорвался через охрану и вынес из кабинета депутата сейф с наворованными у народа деньгами?

Шустрый угас, ногу прибрал и говорит:

–  Да нет, Знахарь, я поскромнее.

–  Ну так давай рассказывай, не томи.

Он помялся и говорит:

–  Шубу с бабы снял, и сумочку еще…

–  Вот это да! Герой! – восхитился я, – И не испугался? Хотя ты же вооруженный был… А что за оружие?

–  Что за оружие… Нож охотничий.

–  А где ножик-то взял?

Вся камера молча и с интересом следила за происходящим, и вдруг с верхнего яруса раздался чейто голос:

–  А ножик он у корефана своего двинул, пока тот пьяный на хате валялся.

–  Заткнись, Пахарь, тебя не спрашивают, – огрызнулся Шустрый.

–  Не затыкайся, Пахарь, – возразил я, не сводя взгляда с Шустрого, – откуда ты об этом знаешь?