Дама Пик

Разумеется, это будет непросто, — придется бросить университет, и, наверняка, на него обидится половина двора, проклянут родители и «предаст анафеме» король, — но игра стоит свеч! Пусть хоть перебесятся все, но он будет с Агатой!

«Любовь… Что ж, посмотрим кто кого!»

Заседание Коллегиум Гросса — Большого Собрания Магистров — на котором Август должен был присутствовать, даже если бы умер, было назначено на три пополудни, а граф Новосильцев обычно садится завтракать в двенадцать.

«Должен успеть!» — решил Август, заканчивая третий бокал вина.

5. Вилла Аури, здесь и сейчас

«Ад и преисподняя!» — Август вспомнил сейчас, о чем думал, наливаясь лигурийским красным. Как планировал свой отъезд в Россию, — готовый бросить к ногам этой женщины и свою карьеру, и все вообще, — и его в очередной раз накрыло волной ярости. Такого унижения он не испытывал никогда в жизни. Да, да! Именно так: унижение, разочарование, бессильный гнев — вот те новые чувства, с которыми Август познакомился в этот день.

Он всегда был баловнем судьбы. Красавец, умница, признанный талант, не говоря уже о прочем, но ведь и это «прочее» не сбросишь со счетов! Являясь старшим сыном одного из самых знатных и богатых людей в королевстве, Август получил великолепное воспитание и образование. Он никогда не нуждался в деньгах. Не праздновал труса на войне. Был награжден и обласкан королевским двором. Повеса и бретер, любимец женщин, он стал магистром трансцендентальных искусств в двадцать пять лет и защитил докторскую диссертацию по высшей магии в двадцать восемь. Он знал всех, и все знали его. Старый король благоволил ему, как никому другому. И, хотя молодой король не мог забыть Августу «разбитое сердце» Тоски де Вентис, Максимиллиан III «продолжил традицию», по-прежнему, принимая Августа при дворе.

Так все и обстояло. Во всяком случае, до вчерашнего дня. Ведь все проходит, не так ли?

Август стоял, упершись ладонями в широкий подоконник открытого в ночь окна. Волчья луна заливала близкий лес зловещим серебром. Где-то поблизости ухала сова. Легкий ветерок дул прямо в лицо, но, хотя к ночи сильно похолодало, даже ночные заморозки оказались бессильны остудить пылавший в Августе огонь. Ничто, казалось, уже не могло быть, как прежде. Впрочем, не казалось. Так и обстояли дела. Весь его мир рухнул, похоронив под обломками того человека, каким он был еще накануне.

«Эти люди! Эти треклятые двуличные подлецы! В пекло их всех!» — Август отвернулся от окна, подошел к столу и налил себе в серебряную чарку новую порцию бренди. Алкоголь должен был, по крайней мере, утишить его боль!

6. Трактир «Межевой камень», полдень прошедшего дня

Посольство Российской империи располагалось в просторном особняке на улице Добрых душ, и в распоряжении графа Новосильцева, посла великого гиперборейского царства, имелся целый штат слуг. Был у него, разумеется, и свой повар, и, говорят, весьма неплохой. Тем не менее, по давно заведенному обычаю, завтракал посол в расположенном неподалеку от особняка трактире «Межевой камень». Еще одной странностью графа было то, что утреннюю трапезу он вкушал в одиночестве. Гости появлялись за его столом во всех прочих случаях, но не в «Межевом камне». Не странно поэтому, что едва Август вознамерился приблизиться к читавшему газету графу Новосильцеву, как дорогу ему заступил один из слуг посла.

— Прошу прощения, сударь! — вежливо остановил Августа здоровенный детина, больше похожий на кабацкого вышибалу, чем на камердинера или комнатного лакея. По-французски он говорил почти без акцента. Одним словом, безупречный нукер.

— Василий Петрович! — окликнул Август посла. — Знаю, что не вовремя, но нужда велит!

— Ну, раз велит, — оторвал взгляд от газеты Новосильцев, — присоединяйтесь, Август! Прохор, пропусти!

Слуга посторонился, и Август подошел к столу.

— Dobrogo dnia! — сказал он по-русски и присел на стул напротив посла.

— И Вам не хворать! — усмехнулся в ответ собеседник. — Вы, Август, к слову, единственный в этой стране, кто не кличет меня Базилем, и по русскому обычаю поминаете при обращении моего батюшку. Закусите со мной?

— Благодарю, — покачал головой Август, — но я сыт.

— Даже не выпьете?

— Пожалуй, откажусь, — снова покачал головой Август. — Я и так уже с раннего утра ne prosyxaiu.

Этим, собственно, исчерпывались познания Август в великорусском наречии, поэтому говорили они с русским послом по-французски.

— Я настаиваю! — в глазах Новосильцева появилось какое-то странное выражение, которое Август никак не мог ухватить.

Что это было? Сожаление? Сочувствие? С чего вдруг? Но, как на грех, думалось ему сейчас плохо, так что возникшую, было, мысль Август благополучно упустил. Слишком был занят своими чувствами, а зря.

— Граф, мне нужна въездная виза, — сразу взял он быка за рога. — Я…

— Увы, Август, — граф смотрел едва ли не с жалостью, но уж точно, что не был равнодушен, — но я не могу вам помочь.

— Что?! — опешил Август, ни разу в жизни не встретивший отказа в такой безделице. — Я…