Дама с единорогом (СИ)

— Я часто слышал от Вас, — после минутной паузы произнес Осней, — что граф Норинстан чем-то сильно обидел Вас, знаю, что Вы так и не приняли его вызова, позволив считать себя трусом, но всё же не понимаю причин Вашей ненависти. Безусловно, долги чести нужно платить, но долг чести и ненависть — это не одно и то же.

— Извините, я не сдержался. — Леменор почтительно склонился над постелью больного. — Этого больше не повториться: я уезжаю, чтобы найти и убить предателя.

— Вы останетесь здесь, — возразил Сомерсет, — я приказываю. Несмотря на наши былые разногласия, Вы примете командование над моими людьми. А теперь расскажите, почему Вы так ненавидите графа.

Баннерет задумался. Ему не хотелось посвящать его в подробности своей личной жизни, поэтому он тщательно подбирал слова. Говорить или не говорить? И если говорить, то что?

— Всё началось ещё до первого валлийского похода, — начал Леменор. — Я влюбился, просил её руки, но её отец отказал мне. Она стала невестой графа, которого не любит и никогда не любила. Он везде преследовал её, добивался скорейшей свадьбы и даже сказал, что я погиб. Мерзкая ложь! А баронесса ему поверила, поверила этому негодяю! Я приехал к ней, а она приняла меня за мертвеца. Надеюсь, теперь Вы понимаете, почему я так его ненавижу?

— Нет, — приподнявшись на локте, покачал головой граф Вулвергемптонский. — Подобные истории не редкость…

Он замолчал и тяжело опустился на подушки.

— Будьте осторожны, — прошептал граф. — Гнев — плохой советчик; он застилает глаза мутной пеленой. Не повторяйте моих ошибок, подождите…

— Но я не могу ждать! — вырвалось у Артура. — Я не могу и не желаю ждать. Если я вижу врага, я убиваю его!

— Гнев — плохой советчик, — вновь повторил Осней. — У Вас есть долг чести, и Вы его уплатите, но я этого уже не увижу.

— Почему? — простодушно удивился баннерет.

— Вы же знаете, — усмехнулся Осней. Его лицо искривила судорога. Тяжело вздохнув, он продолжал: — Рана смертельна, Бог призывает меня к себе.

— Зачем поминать Костлявую раньше срока?

— Сейчас самое время. После моей смерти, баннерет, Вас ожидает блестящее будущее. Я бы не удивился, увидев Вас через пару лет судьёй или шерифом.

— Я не хочу разбогатеть за Ваш счёт, — с гордостью возразил Артур.

— К чему это Вы? — Глаза умирающего блеснули.

— Вы говорите, что после Вашей смерти на меня посыплются все блага мира, но мне этого не нужно.

— Не кривите душой, Вам бы этого хотелось, — вздохнул граф.

— Я не могу простить себе, что не смог предотвратить тот удар, эта рана предназначалась мне, — с горечью заметил Леменор.

— Не вините себя, так должно было случиться.

— Нет, я никогда себе этого не прощу, но я отомщу, обещаю Вам!

На улице баннерет кликнул Метью и велел седлать иноходца. Прикрикнув на нерасторопного конюшего и плёткой отогнав крестьянского мальчонку, невольно оказавшегося у него на дороге, Артур скрылся в зыбкой дымке багряного заката.

* * *

После поединка с Оснеем, граф Норинстан в последний раз попытался поднять своих людей в атаку и переломить ход сражения. Собрав солдат под свои знамёна, он врезался в поредевшие ряды противника, когда, просвистев рядом с ним, фошард вонзился в солдата, пытавшегося подрезать ноги его коню. Раненный пехотинец, страшно сквернословя, проклинал валлийцев. Роланд предпочёл добить его. И тут его окрикнули. Обернувшись, Норинстан увидел баннерета Леменора.

— Что ж, хочешь боя — ты его получишь! — повернувшись к нему всем корпусом, подумал Роланд.

Дать шпоры коню граф не успел: в воздухе что-то блеснуло, и обломок копья, пробив седло в дюйме от его поясницы, вонзился в спину гнедого. Обезумевшее от боли животное медленно заваливалось на запястья, затем резко рванулось вверх, силясь подняться, и повалилось на бок, увлекая за собой хозяина.

Пока лошадь билась в агонии, Норинстан высвободился из ловушки стремян. Один из крутившихся поблизости оруженосцев тут же подвёл ему запасного боевого коня и помог сесть в седло.

— Милорд, — он с жалостью покосился на умирающую лошадь, — а что делать с Норманном? Может, хотя бы сбрую снять?

— Отстань от меня, недоумок! — огрызнулся Норинстан, подбирая поводья. — Им займутся люди графа Вулвергемптонского — надо же как-то отблагодарить за усердие баннерета Леменора, — усмехнулся он.

— Что ж, — оглядевшись, сказал себе граф, — это сражение я проиграл.

Значит, выбора нет, нужно бежать на континент.

Он слышал, как Леменор кричал ему вслед: «Стой, мерзавец! Если ты не трус, придержи коня и встреться со мной лицом к лицу, как и положено мужчине!», но даже не обернулся.

Проскакав ещё фадомов пять, увернувшись от шальной стрелы и избавившись от парочки слишком смелых людей Оснея, граф придержал коня и поискал глазами баннерета — тот был далеко и отбивался сразу от двух противников. «Остался бы ты тут навсегда, чёртов сын!» — промелькнуло у него в голове.

Перед ним было поле проигранного сражения, по которому рассыпались группки его отчаянно оборонявшихся людей. Уставшая конница пробивала бреши в их обороне, пыталась загнать в овраг. Пехота была активнее, наверное, у противника были резервы.