Дама с единорогом

Красавица Доэтта у окна
Над книгой мыслью в даль устремлена.
Там тот турнир и дальняя страна,
Куда влекли Дона стремена.
— От горя увяну!

Оруженосец спешился у зала,

Рука сундук поспешно отвязала.
Доэтта по ступенькам вниз сбежала,
Но от предчувствий мрачных не дрожала.
— От горя увяну!

И вопрошала: «Где мой господин?

Я с ним в разлуке столько злых годин!»
Но в скорби только плакал паладин.
Доэтта помертвела в миг один.
— От горя увяну!

Эта грустная песня, эта бесхитростная монотонная мелодия бередила старые раны.

Баронесса тяжело вздохнула и отошла от окна. Попробовала вернуться к работе — а в голове звучала другая песня, под которую она некогда предавалась томной грусти.

Но я верна вам до скончанья лет
И чту обет
(Хоть данный мной одной!),
Свой долг святой
Безропотно свершая.
Вас древний род возвёл
На знатности престол,
Мою ж любовь отмел, -
Для вас не столь знатна я.

Вы для меня затмили целый свет, -

Отказа нет
Для вас ни в чем от той,
Кто день-деньской
Все ждет, изнемогая,
Чтоб ожил тихий дол
И вестник наш прибрел
Иль пыль клубами взмел
Скакун ваш, подлетая.

Не выдержав, Жанна разрыдалась.

А со двора донёсся последний куплет жалобной песни:

И основала монастырь вдовица,

Великий столь, что им весь край гордится.
Господ и дам Доэтта в нем стремится
Собрать, в ком от любви страданье длится.
— От горя увяну,

Монахиней в церкви Святого Павла я стану.

Мелодия оборвалась на резкой фальшивой ноте.

На следующей неделе баронесса Уоршел получила ещё одну весточку от графа Норинстана: чтобы загладить нанесённую обиду, он подарил ей отрез линона и дорогой фермуар с гранатами. Жанна благосклонно приняла подарки.

В день отъезда людей графа баронессу ожидал сюрприз. Она уже готовилась прочитать вечернюю молитву, когда замелькали отсветы факелов во дворе. Быстро одевшись, Жанна взяла свечу и спустилась вниз.

На полпути её встретила Харриет и испуганно сообщила, что какие-то люди настойчиво требуют впустить их в замок.

— Они камни кидают. Много-много камней.

— Замечательно, вот и незваные гости пожаловали! — с досадой прошептала баронесса и, обращаясь к служанке, спросила: — А кто они, не говорят?

— Говорят, от Уилморов.

Уилморы… Что-то знакомое. Кажется, Изабо была замужем за одним из них. Но кто поручится, что те люди не лгут?

— Пусть предъявят доказательства. Я желаю видеть их лица, лица, освящённые факелами. И пусть оставят солдат в отдалении. Передай, что если они не согласятся, я не стану говорить с ними.

Согласие было получено, и девушка приказала поднять железную решётку и приоткрыть ворота, так, чтобы она видела тех, кто был на том берегу. При её появлении там наметилось какое-то движение.

— Натянуть тетиву и прицелится, — скомандовала баронесса, и дюжина солдат замерла у зубчатого парапета, готовые в любую минуту поразить цель.

— Баронесса Уоршел, Вы должны меня помнить! — Один из всадников выехал вперёд и осветил своё лицо факелом. — Я Дэниел, Дэниел Уилмор.

Напрасно — не был опущен даже малый мост.

— Подъедьте ближе, к самой реке, сэр Дэниел, отсюда мне Вас не видно, — крикнула баронесса. — И Ваш меч, будьте так любезны, оставьте где-нибудь в сторонке.

— Вы мне не доверяете? — удивился он.

— Пока да. Я не уверена, что Вы тот, за кого себя выдаёте.

— Баронесса, перестаньте! Мы очень устали с дороги…

— У меня тут лучники, сэр Дэниел, — напомнила Жанна.

— Хорошо, Вам нужны доказательства, Вы их получите. Патрик, — обратился всадник к младшему из своих спутников, — принесите мой щит и покажите его сеньоре, надеюсь, она узнает герб своей сестры.

— С Вами мальчик? — оживилась баронесса. — Его я могу впустить.

— Держите их под прицелом, — обратилась она к слугам, — особенно того, кто называет себя Дэниелом Уилмором. Стреляйте, если в замок попытается проникнуть кто-то, кроме мальчика.