Дама с единорогом

— Смотри, не спускай с неё глаз и оберегай, будто она твоя сестра, — напутствовал его граф. — Если она куда-то поедет — поезжай с ней.

— Как прикажешь, — хмуро ответил Дэсмонд, с тоской наблюдая за тем, как отводят обратно в конюшню его коня. О том, что брат уедет без него, он узнал всего пару минут назад — и не обрадовался.

Когда, проводив мужа, Жанна ушла, Дэсмонд все ещё стоял во дворе. Потом, когда она справилась о нем, ей сказали, что он куда-то уехал. Не самое лучшее начало, хотя предыдущий разговор вселял некоторые надежды…

За обедом Дэсмонд был задумчив и неразговорчив.

— О чем Вы думаете? — решилась спросить Жанна, когда с первым блюдом было покончено.

— Жалею, что не могу, как брат уехать в Святую Землю. Да какая Вам разница, о чем я думаю?

Продолжать разговор было бессмысленно, и она сдалась, решив оставить юношу наедине с мечтами о подвигах. Ему они больше по сердцу, чем беседы с золовкой, так и должно быть.

В тот день они больше не виделись: Жанна хлопотала по хозяйству, Дэсмонд сидел вместе с часовыми, ведя с ними свои, «мужские», разговоры.

Следующее утро выдалось прохладным. Солнце то появлялось, то скрывалось за облаками.

Жанна, как всегда, проснулась рано. Сев на постели, она оправила задравшуюся рубашку и сладко зевнула. Спустив ноги на пол, Жанна подошла к окну и впустила в комнату осеннее утро.

Встав на колени перед образами, графиня воздала должное Господу, не забыв помянуть в молитвах мужа, здравствующих и покойных близких.

Услышав, что госпожа встала, Джуди принесла традиционный кувшин с водой и полотенце. Умывшись, Жанна распустила заплетенную на ночь косу и начала неторопливо расчесывать волосы. Служанка сняла с сундука домашнее платье и отыскала камизу. Причесывание и одевание госпожи отняло у неё немало сил и времени.

После утренней службы графиня, чтобы не терять времени, подкрепилась на кухне: её тревожило отсутствие на службе брата.

— Элджернон, ты опять проспал? — с укором спросила графиня, отодвигая полог постели. — Господь не любит нерадивых, а ты нерадивый ленивый мальчишка.

Мальчик заворочался на постели и приложил руку ко лбу, словно защищаясь от гнева сестры.

— А ну немедленно вставай, чертёнок! — Она решительно откинула одеяло. — Одевайся и иди отмаливать свои грехи.

Элджернон промычал что-то нечленораздельное и перевернулся на другой бок. Он не спал, хоть и лежал с закрытыми глазами.

— В конце концов, это переходит все границы! Элджернон Уоршел, извольте немедленно встать и восславить Господа!

Пошарив у него под подушкой, графиня достала камизу и штаны-чулки и бросила их на брата — тот даже не пошевелился. Это её встревожило, и она, присев на постель, участливо спросила:

— У тебя что-то болит?

Мальчик положил руку на горло и на лоб.

— А вдруг это лихорадка святого Антония? — ужаснулась Жанна и приложила пальцы к его лбу — он был горячим. Вскочив, графиня бросилась в кладовую за травами, переполошив ползамка.

Узнав, что Элджернон страдает болями в горле, Элсбет посоветовала обратиться за помощью к святому Блэйзу:

— Надо, госпожа, ему крепко помолиться и накрест поставить ему в горло освещенные свечки.

— Да у него горлышко, как у цыпленка, боюсь, убьем ненароком.

— Так мы ж не просто так, мы святого на помощь призовем. Но не хотите, как хотите. Молитесь тогда святому Алексию и святой Ирине — не один, так другая подсобит. И водичкой Святой его поите, образок на горло положите.

Графиня, хоть и верила святым, никогда полностью на них не полагалась, поэтому, послав за священником, задержалась на кухне, чтобы приготовить пару нехитрых настоев и компрессов, которые могли бы облегчить страдания брата.

— Совсем уксуса не осталось, весь извели, срамницы! — в сердцах пробормотала она. — И хоть бы толк был — а то Джуди двоих нагуляла.

Смешав в разных пропорциях корень пиона, розовое масло, уксус, масло, мак и ромашку, графиня аккуратно пропитала льняные повязки и сама положила их на шею и голову Элджернона.

Пришёл священник с чашей Святой воды, укоризненно взглянул на компрессы, но промолчал. Поручив брата заботам Всевышнего в лице его земного представителя, Жанна снова спустилась на кухню, чтобы приготовить надежное, много раз испытанное жаропонижающее средство.

— У него лихорадка? — шепотом спросила она священника, снова войдя в комнату больного.

— Нет, надеюсь, что нет. — Иерей был единственным знатоком болезней в округе, его диагнозам привыкли доверять. Собственного врача у Уоршелов не было: дорого, да и слишком многие считали их шарлатанами — поэтому они поручали заботу о своем теле священнику, врачевавшему словом, и умению терпеливой хозяйки.

— Вы с ним не посидите, пока я не пришлю служанку?

Священник кивнул и подвинулся, чтобы она смогла беспрепятственно подойти к постели, приподнять голову брата и напоить его лечебным отваром.

Пресвитера у изголовья постели сменила Харриет, которой было поручено давать больному по трети кружки отвара и укреплять его дух рассказами о житиях святых, которые она, будучи прилежной прихожанкой, знала почти так же хорошо, как священник.