Дама с единорогом

Граф Норинстан распорядился избавиться от лишних ртов. Толпы женщин, детей, стариков вслед за скрипучими повозками с их скудным скарбом потянулись на запад, туда, где пока ещё оставались мелкие оазисы неохваченной войной земли; туда, где укрылись обитатели окрестных деревень. Роланд мог бы уйти с ними, попробовать бежать через один из валлийских портов, но он не мог без боя отдать свой замок — свою фамильную честь.

В Норинском замке остались те, кто способны были полноценно сражаться или, на худой конец, помогать осаждённым. Если человек не относился к выше перечисленным категориям, он безжалостно выставлялся за ворота, а в крайнем случае, при угрозе бунта, просто убивался.

Двери заделали, привратные башни обеспечены людьми и припасами.

Артур Леменор от лица графа Вулвергемптонского потребовал сдачи замка, обещав сохранить гарнизону жизнь и позволить ему беспрепятственно покинуть замок. Всем, кроме Роланда Норинстана, который должен был быть заключен под стражу. Ко всему этому баннерет присовокупил пару крепких слов в адрес хозяина замка. Роланд не удостоил его ответом и велел сбросить к его ногам ощипанную ворону.

Осада затянулась и не была так удачна, как изначально предполагали осаждающие, более того, их лагерь серьёзно страдал от ночных вылазок осаждённых. После недели мелких стычек граф Вулвергемптонский посоветовал Леменору на время отвести войска, но баннерет не желал отступать.

Первый штурм начался на рассвете после того, как осаждённые в очередной раз дерзко отказались сдаться на милость победителя. Вместо капитуляции они вылили на голову парламентерам помои.

Потеряв немало людей, осаждающие оказались у подножья внешних стен к двум часам по полудню. Они пытались вскарабкаться наверх по приставным лестницам, но веский раз неудачно.

Так, в бесконечных неудачных попытках штурма, прошёл весь день. Десятки людей погибли, а овладеть хотя бы внешним кольцом укреплений так и не удалось. Казалось, замок был неприступен.

Поздно вечером баннерет Леменор бесцельно прогуливался по лагерю, с бессильной яростью глядя на стены замка. Внезапно перед ним из темноты вырос солдат.

— Чего тебе? — недовольно спросил Артур, безразлично покосившись на него. — Почему ты не на посту?

— Сеньор, я из Норинского замка.

— Из замка? — Леменор пристально посмотрел на него и обнажил меч. — Что ж, если мне не удалось добраться до твоего господина, я выпущу кишки тебе!

— Подождите, сеньор, я могу быть Вам полезен! — Солдат еле увернулся от удара и отчаянно замахал руками. — Соблаговолите выслушать меня!

— Какой мне от тебя прок, крыса? — Артур пристально смотрел на него; меч по-прежнему был у него в руках. — Ну, говори! Учти, если твои слова мне не понравятся, я отрежу тебе язык, а потом и голову.

— Я Робин, сеньор, — робко начал предатель, испуганно оглядываясь по сторонам.

— Меня не интересует твоё имя, — грубо отрезал баннерет, в нетерпении покручивая в ладонях рукоять меча.

— Я могу помочь проникнуть в замок.

— Как?

— Я открою ворота, сеньор. Надеюсь, — солдат ухмыльнулся, — Вы хорошо отблагодарите меня?

— Отблагодарю! — с усмешкой ответил баннерет. — Я избавлю тебя от знакомства с верёвкой.

— Но, сеньор… — запротестовал Робин, но умолк, увидев, что Леменор нахмурился.

— Ступай, скотина! — Баннерет убрал меч в ножны. — Сначала сделай свою работу, а потом поговорим об её оплате. Не вздумай воспользоваться моей доверчивостью, — пригрозил он, — я лично подвешу тебя и посмотрю, как мои ребята заставят тебя танцевать.

— Что Вы, что Вы, сеньор! Я никогда… — испуганно залепетал солдат и скрылся в ночи.

* * *

— Лучше обойтись без кровопролития, — вздохнул капеллан, наблюдая за тем, как люди Норинстана вносят в часовню тяжёлый кованый сундук.

— Вы боитесь крови, святой отец? — удивился Роланд. — А ведь Спаситель был распят, и крови из его ран вытекло не меньше, чем прольется ныне.

— Почему Вы не приняли парламентеров? Они хотели вручить Вашу судьбу в руки Господни.

— Моя судьба давно в руках Господа, они же пришли от имени дьявола. Молитесь за нас, святой отец, молитесь за наши грешные души и употребите эти скромные дары, — он указал на сундук, — во славу Всевышнего.

— Вы сказали им о том юноше, которого Вы просили исповедовать?

— Сказал. И о нем тоже молитесь, его душа сейчас в большой опасности.

— Зачем Вы просили исповедовать его, милорд? По моим расчетам он ещё не скоро предстанет перед Всевышним.

— Он намного ближе к смерти, чем Вы думаете, — усмехнулся граф. — Он агнец, святой отец, которому суждено заменить Исаака, если Богу будет того угодно.

Помолившись, Норинстан в сопровождении брата и Оливера под прикрытием темноты обошёл дозорные пути.

— Сколько погибших? — спросил он оруженосца.

— С дюжину будет.

— А раненых?

— Не знаю, сеньор. Можете сами посмотреть.

— Позже. Стены не повреждены?

— Каменщики заделывают пробоину возле Совиной башни, — отозвался Дэсмонд.

— Что-то серьёзное? — беспокойно спросил Норинстан.

— Нет, — успокоил Оливер, — за ночь управятся.

— Прекрасно! А провизия?

— Хватит надолго, если немного уменьшить аппетиты Ваших подопечных.