Дама с фюрером на спине

— Какой-нибудь видный нацист из прошлого века.

— М-м… может быть, Гесс?

— Отличная мысль! Рудольфа ещё, кажется, не возвращали…

…В зале, не считая голубого мерцания плазмы во всю стену, стояла кромешная тьма. Герман ощутил, как рука Гисталиной, сидевшей в кресле слева от него, нащупала и сжала его ладонь. Криггер ответил на пожатие, чувствуя себя, словно в сказочном сне. Он уже не терялся рядом с кумиром, принимая все подарки судьбы как должное.

На экране наконец-таки появилось изображение: эфемерный телемост с Хель был выстроен. Камера показывала прошлое. Титры на экране сообщили, что одиночная камера в тюрьме Шпандау, Западный Берлин, предстала зрителям темпорального кинотеатра именно такой, какой она была семнадцатого августа одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года по претоталосоцистскому летосчислению. Оживлённый на условной киноплёнке девяностотрёхлетний старик занимался в камере йогой. Технология квазивоскрешения стала возможна благодаря открытию русскими учёными того факта, что в день смерти душа человека оставляет в ноосфере своего рода мгновенный снимок или слепок. С подобными психодагерротипами можно найти общий язык, выманив их для беседы из ноосферы. При этом следовало помнить, что реакции ожившего «слепка» на окружающее будут соответствовать реакциям «оригинала» в идентичных обстоятельствах, и если допустить ошибку в ходе контакта, телемост обрушится прямиком в Гьёлль.

Во время беседы с Гессом, который спокойно воспринял общение через люк в стене со странно выглядевшими мужчиной и женщиной (Алина Леонидовна обращалась к Рудольфу по-английски), Гисталина как раз и допустила промах, из-за которого разорвался достаточно плотный контакт с «призраком». Отныне возвращённую из загробного мира невещественную субстанцию, бывшую душой нациста, можно было считать навсегда потерянной для исследователя. Гисталина, сказав временно ожившему на экране Рудольфу: «Что бы вы сделали, если бы сегодня умерли? Сегодня вы умрёте!», нарушила исследовательское табу.

Старик на экране спокойно ответил, кивнув: «Я не слышал этого», и связь прервалась.

При этом впоследствии при просмотре записи оказалось, что уцелел только кусок фразы господучи до «если бы сегодня…».

— Алина Леонидовна, вам же говорили, что нельзя! — раздался голос из операторской. Зажёгся свет.

— Sieg Heil! — Герман уронил скупую слезу, выкрикнув придуманный Гессом в прошлом веке лозунг.

…На улице начинался закат; было чуть прохладно. Господучи и Криггеру захотелось в туалет: сказывались сок с минералкой. Решено было, что они зайдут в ближайший «Тур’S бургерS» по пути в Фюрерхоле (сортир лаборатории был засорён), а потом Герман проводит главу ТУР и вернётся в свою гостиницу. Перед тем, как русская законодательница и немецкий репортёр зашли в «Тур’S», охрана, отчасти освободив от посетителей второй за сегодня зал, построилась в две линии по сторонам от входа. Криггер прошёл в мужской сортир, весь сияя от счастья. Господучи же в дамской комнате ждал сюрприз: из кабинки вывалилось двое гопников лет двадцати двух-трёх на вид, с косячками скрывавшихся там от тоталосоцистской власти. Осматривая помещение, охрана господучи их не заметила, так как постеснялась шарить в женском туалете.

В Тоталосоцистском Утопическом Рейхе каждая собака знала Хозяйку в лицо. Выход из сложившейся ситуации при любом раскладе был летальным для пары укурков, но ещё можно было изобразить героическую мину на обречённых Мордасах.

Тот, что казался пострашнее, двинулся на Алину Леонидовну. Не потерявшая присутствия духа господучи встретила врага подобным пулемётной очереди «Блиц-Зиг-Ротом», обескуражив его. Прибежавший на шум Герман, вежливо попросив женщину отойти в сторонку, со злобой в голосе обратился к негодяю, державшемуся за разбитый рот:

— Я тебя сейчас «перцем» всего залью! — эту фразу на русском, которую Герман знал из одного фильма, немец давно мечтал произнести вслух, да всё как-то не было подходящего случая.