Дама с собачкой

– Вася, ищи!

Ну да, уже побежала. Василиса посмотрела, склонила голову набок: «Моя твоя не понимай».

– Где ты это взяла? Ищи!

Ноль внимания.

– Васька, нюхай! – рявкнул Павлов. – Нюхай! След!

Собака как подорванная ломанулась вверх по склону. Отбежала на пятьдесят метров и оглянулась. Пришлось идти за ней.

Она привела меня не к тому круглому вырезу в скале, а к соседнему. Еще раз оглянулась и пошла внутрь, цокая керамическими когтями.

Путь оказался недолгим. Буквально в двадцати метрах от входа мы уперлись в гладкую стену. Василиса издала недовольный, разочарованный звук и поскребла лапой преграду. На ней не осталось ни царапины.

Я с фонариком изучала пол. Да, тут живут люди. На ногах нанесли черной грязи от озера, в трещинках и выбоинах скопился песок. Попадались куски смятой зелени, а вот перышко. Самое обычное перышко. Ну да, если здесь есть слоны, почему бы не быть уткам или гусям?

– Вася, пошли спать. Хватит. Утром вернемся.

Павлов ждал меня.

– Нашли?

Я рассказала.

– Завтра сходим, – решил он.

Я легла, повернулась на спину. Воздух отчетливо теплел. Ночная какофония смещалась дальше, за озеро. Я закрыла глаза и не заметила, как уснула.

* * *

Собака – это вещь. Она разбудила нас за несколько минут до того, как в ночной тишине раздался легкий хлопок, а одновременно с ним включились прожекторы у нашего челнока.

– Цивилизация! – обрадовался Павлов.

Костер едва тлел, на всем лежал слой росы. У Августа чистые волосы закрутились в упрямые колечки, он раздраженно убрал их в хвост и кое-как закрепил заколкой. Потом залез в свой челнок и вытащил запасной комбез. Переодевался тут же, спасибо хоть спиной повернулся. Сырую одежду бросил в багажник и сказал как бы никому в отдельности:

– У меня еще два комплекта есть.

– Мы тоже запасливые, – парировал Павлов. – Делла, ты первая, мы отвернулись.

В сухой одежде я почувствовала себя человеком, а не робинзоном на необитаемом острове.

Мы успели даже позавтракать, когда Василиса глухо зарычала, а потом и залаяла. Через минуту с той стороны показался человек. Высокий и тощий мужчина, до глаз заросший недлинной бородой, одетый частично в истертые штаны, частично в грубую, явно самодельную кожаную куртку. В руке он держал копье-рогатину.

– Вы кто такие? – спросил он, не выпуская из вида собаку, которую Павлов едва удерживал за ошейник.

Август облизнул ложку, которой завтракал.

– Вежливые люди сначала здороваются, потом представляются и называют цель визита, – сказал он, не глядя на мужчину. – А потом задают вопросы. Если их хотят слушать.

– Я невежливый, – огрызнулся тот, ощерившись.

У него не хватало половины зубов – слева. Мне стало неприятно: я уже несколько лет не видела беззубых людей.

Август поднялся. Подошел вплотную. Он был на полголовы выше, в два раза шире.

– Научить?

– Чему?

– Да вежливости же.

Мужчина попятился:

– Ну, ты…

И ткнул в сторону Августа рогатиной. Это он сделал зря. Август перехватил древко, мигом вывернул, отобрал и зашел мужчине за спину. А Павлов отпустил Василису, и она контролировала незнакомца спереди. Тот застыл.

– Вася, сидеть, – приказал Август.

Собака послушалась.

– А теперь, добрый человек, – сказал Август, – проходи к нашему костру, позавтракай, чем бог послал, да расскажи о себе.

Тот растерялся. Август подтолкнул его тупым концом рогатины между лопаток. Тот с опаской обогнул рычавшую Василису, сел.

– Нормальная собака?

– Сейчас – да, – ответил Павлов. – Я – Дима.

– Энрике, – пробормотал мужчина. – В смысле, это я. А что значит: «сейчас да»?

– Ну, две недели назад она была оборзевшей сукой. Лезла в постель к хозяевам, да еще и их выгоняла, кусаться пыталась. Ничего, проучили. Сейчас нормальная.

Мужчина хохотнул:

– Да я имел в виду, собака или киборг. Выглядит, конечно, собакой…

– А-а, – кивнул Павлов. – Киборг. Сибирский.

– Иди ты! И как оно ей тут? Тут киборгам хреново.

– Да нормально. Чип вытащили – и зашибись. Носилась всю ночь, утром ящерицу размером с мою ногу притащила, еще и поделиться этой дрянью пыталась.

– Хм. – Мужчина недоверчиво дернул головой. – Насчет ящерицы – зря отказались. Они тут вкусные. Как раки. – Он уставился на меня.

– Делла Берг, – сказала я.

Август неторопливо уселся, поправил еще смятые листья под задницей и представился. Все шестнадцать имен с титулом. Наш гость вытаращил глаза. Павлов протянул ему контейнер с едой.

– Каша! – обрадовался тот. – Ух ты… Все здесь есть – каши нет. Ни овощей, ни каши. Ни фруктов. Мясо, рыба – завались.

– Молодые вайи древовидных папоротников вполне съедобны, – заметил Август.

– Вайи… Это еще что?

– Листья. У папоротников нет настоящих листьев и веток. У них вайи. Молодые стрелки, пока они еще не выпустили псевдолисточки, можно отваривать и есть. Конечно, не у всех видов. Но здесь, насколько я понимаю, хилирский папоротник? Он вкусный. Как тушеная капуста.