Дама с жвачкой

Ночь в доме Лебедевых выдалась бессонная. Поднявшись утром и с отвращением посмотрев на свое отражение в зеркале, Надежда первым делом забежала на почту и попросила старушку Потаповну, неизвестно который десяток лет разносившую в их районе почту, если будет ей, Надежде, какое письмо — вы же, Потаповна, знаете, какие у нас ящики ненадежные! — это письмо в ящик не бросать, а отложить и оставить на почте, а Надежда уж сама за ним зайдет. Для улучшения памяти Надежда сунула Потаповне купюру, которая тут же бесследно растворилась у Потаповны в ладони.

Вечером, возвращаясь с работы, Надежда убедилась в правильности своей предупредительной меры: ее почтовый ящик был хамски вскрыт, газеты, которые по старой привычке выписывал Сан Саныч, валялись на грязном лестничном полу в совершенно непотребном виде.

Надежда помчалась в почтовое отделение. Там царило уныние — у Потаповны были неприятности. Сегодня вечером в пять часов, как обычно, она разносила письма и вечерние газеты, и какие-то паразиты напали на нее прямо в парадной и отняли сумку. Они бы и побили, если бы Потаповна сопротивлялась, но она так растерялась, что без крика выпустила сумку из рук. Злоумышленники скрылись, но сумку через несколько часов обнаружил пенсионер из квартиры на первом этаже, ее подбросили. Бдительный пенсионер, который внимательно слушал радио и часто смотрел телевизор, не сделал роковой ошибки и не подошел к сумке близко, чтобы рассмотреть ее, а сразу же позвонил в полицию. Четверо сотрудников приехали через две минуты, так как думали, что в сумке может быть бомба. Но в сумке оказались письма и газеты, почти не тронутые.

— Но кто же может знать, что ничего не пропало? — жаловалась Потаповна. — А теперь на меня скажут!

— Потаповна, а мне-то ничего у вас в сумке не было? — с замиранием сердца спросила Надежда.

— Было, — спокойно ответила старуха, — да ведь ты просила тут оставить. Я и оставила, с собой не взяла.

— Потаповна! — даже прослезилась Надежда, — дай вам бог здоровья!

— На вот, держи открытку свою!

Надежда тут же пробежала глазами текст открытки и недоуменно пожала плечами. Адрес и телефон Эли Новицкой… Что хотела ей этим сказать Софа? Что Эля больше ее знает о причинах происходящего? Что Эля сама как-то причастна к событиям? Судя по тому, что неизвестные даже вскрыли ящик и отобрали сумку у почтальонши в поисках этой открытки, содержащаяся в ней информация очень важна. Ведь Софа отправила открытку в последние минуты своей жизни. Кроме того, возникают еще вопросы: во-первых, как неизвестные злоумышленники узнали, чей ящик надо вскрыть, то есть, по какому адресу Софа отправила открытку, а во-вторых, почему Софа так неожиданно прекратила телефонный разговор? Возможно, именно в эту минуту ей стало плохо, но уж больно подозрительная точность. И еще, Надежда, конечно, выяснит потом у Софиного мужа, не была ли та сердечницей, но внешне Софа производила впечатление здорового человека, то есть в таком возрасте у всех у нас есть свои болячки, но сердечники не работают в пенсионном возрасте, берегут сердце. Так что, это еще вопрос, что там за сердечная недостаточность?

— Алло!

— Добрый вечер, Виктор Петрович!

— А, это вы? У вас есть для меня новости?

— Да, я готов предоставить вам отчет по порученному мне делу.

— Где и когда?

— Если можете, подъезжайте через полчаса к Таврическому саду и входите через центральные ворота, я к вам присоединюсь.

Через полчаса Виктор Петрович вошел в центральные ворота Таврического сада и, не торопясь, пошел по главной аллее, на удивление пустынной. Неожиданно рядом с ним появился, будто материализовавшись из прозрачных сумерек, невысокий худощавый человек незапоминающейся внешности. Вересов готов был поклясться, что секунду назад на аллее никого не было — и вот, этот странный тип идет рядом, будто всегда тут и был.

— Здравствуйте, — неодобрительно покосился Вересов на своего спутника, — ну у вас и манеры!

— Добрый вечер. Это профессиональное.

— Ну, что вам удалось выяснить?

— Давайте присядем на эту скамью. Боюсь, вам будет не очень приятно слушать мои слова.

— Что же вы думаете, я не устою на ногах?

— Не обижайтесь, Виктор Петрович, это я так, к слову. Итак, вам уже известно, что ваша покойная пассия была не тем человеком, за кого себя выдавала?

— Я попросил бы вас говорить о ней с большим уважением.

— Что ж, согласен, о мертвых или хорошее, или ничего. Итак, я расскажу вам одну интереснейшую историю, происшедшую примерно год назад в одной из суверенных прибалтийских республик, а именно — в Литве.

— Почему я должен слушать ваши истории? Какое мне до них дело?

— Выслушайте меня и не перебивайте, — в голосе этого странного человека прозвучали властные и завораживающие нотки, и Вересову расхотелось его перебивать.